Нила прекратила причитания. Поднялась с колен, кинулась ко мне.

– Жив! – крикнула она. – Глаз зрит, пророчество свершилось! Ты воскрес!

Я смотрел в ее прекрасные лучистые глаза, удивляясь непомерной тяжести своего тела, от которого успел отвыкнуть.

Заскрипели цепи, и решетчатая платформа с безумным мутантом-гением стала опускаться в отверстие в полу. Сейчас Исчадие заберут служки и поднимут на крышу, где рвется в знойное продымленное небо аэростат. А мы…

– Нила, – прохрипел я. – Мы должны… туда… за ним… спасение… единственный шанс…

– Не понимаю тебя, – отрезала она. – Сейчас позову коменданта.

– Нет-нет, – забормотал я, силясь приподняться. – Остров… захвачен… Дикари убивают… всех… Скоро… будут здесь… Нам… не… выстоять… Мы… должны бежать…

– Как? – спросила она, помогая мне сесть.

Я оперся дрожащими руками о края помоста и сразу почувствовал себя лучше. По крайней мере, говорить я теперь мог свободно.

– На воздушном шаре, – ответил и тут же поправился, видя непонимание в глазах Нилы: – На пузыре. На нем хотят спасти короля, а должны бежать мы.

Летчица соображала быстро.

– Ясно, – сказала она. – Встать сможешь?

Я кивнул. Спустил ноги с помоста, осторожно оперся на них. Мириады иголок, точно костяные дикарские стрелы, пронзили затекшие икры.

– Пойдем, – нетерпеливо дернула меня за рукав Нила.

– Подожди, – буркнул я. – Ноги затекли.

Затекли, но и только. Я не чувствовал боль, напротив, каждой клеткой своего тела я ощущал здоровье и силу. Похоже, я в самом деле воскрес, переродился, а не просто выздоровел!

Из прямоугольного отверстия в полу, куда опустилась платформа с королем, раздались крики и лязг оружия.

– Шакахи… – простонал я. – Неужто прорвались?..

– Стой здесь! – велела Нила.

Выхватив из-за пояса пистолет, она кошкой скользнула к отверстию, осторожно заглянула в него.

– Это Алак, – сказала она тихо. – Он убивает браминов… Предатель.

Я оттолкнулся от помоста, сделал шаг. Ноги подрагивали, но держали. Я подошел к отверстию и, не скрываясь, наклонился над ним. Не знаю почему, но Алака я не боялся.

Пещерный каземат внизу был щедро освещен электрическими лампами. На полу стояла платформа с Исчадием, а вокруг нее метался бывший подчиненный салара Самеха, безгубый варвар Алак. Он делал то, что умел лучше всего, – убивал. Служки тюками валялись в лужах собственной крови. Покончив с последним, Алак вскочил на платформу и занес меч над горлом одной четвертой чудовищного сиамского близнеца.

– Алак! – рявкнул я голосом Шакаджи и добавил чуть тише: – Что ты делаешь, братишка?

Он опустил меч, задрал голову, ощерясь акульими зубами.

– А, Лазар-Шмазар! – проговорил варвар. – Живой-чужой… Нила-Нилам тобой-другой… Живите-рожайте… Алак-Шмалак убивать-умирать…

Я не успел и рта раскрыть, как Алак перерезал горло всем четверым.

И без всякой паузы – себе.

Мы без труда спустились с Нилой в нижний каземат, где все еще булькали перерезанными глотками сиамские близнецы. Живой бог миров Колеса перестал быть живым. Не знаю, что ощущала Нила – внешне она оставалась спокойной, – а мне было жаль беспомощное чудовище. Как-никак, оно дважды спасло мне жизнь. Вытащило духовную сущность орбитер-майора Лазара из агонизирующей оболочки и регенерировало тело умершего от ран Сандро Урии. Попутно поменяв местами причину и следствие. И этот небывалый разум, способный творить чудеса вселенского масштаба, угасал сейчас от летальной кровопотери.

Но не было времени скорбеть и ужасаться. Бросив прощальный взгляд на короля браминов, я вынул меч из ослабевших пальцев варвара Алака и поспешил за Нилой, которая горной козочкой перескакивала через трупы служек в оранжевых рясах. Из каземата наверх вел широкий ход с двумя неглубокими колеями в каменном полу. Наверное, короля поднимали на специальной тележке, которую сейчас не успели спустить.

Я угадал. Вскоре мы очутились в просторном зале, где имелась и тележка, и барабан с цепью для ее подъема. Возле тележки возились служки. Завидев нас, они выхватили было свои палки, но Нила крикнула:

– Безмозглые бактры! Все вниз! Король в опасности!

Брамины послушно ссыпались в тоннель, из которого мы только что выбрались.

«Ай да девка!» – восхитился я.

– Куда дальше?

– Здесь должен быть подъемник, – откликнулась Нила. – Но нам в него лучше не соваться. Туда!

Она указала на винтовую железную лестницу, уходящую в каменный колодец.

Подъем занял всего несколько минут, но в узком темном лазе они показались вечностью. К тому же в него затягивало дым – видимо, пожар распространился и на уровни, примыкающие к «королевской приемной». Я помнил о складе боеприпасов под ней и молил Глаз не дать им взорваться прежде, чем мы окажемся в безопасности.

Наконец мы выбрались на крышу и тут же увидели охваченную паникой толпу.

Дорогие халаты, чалмы, украшенные яркими перьями, пальцы, унизанные драгоценными перстнями, тугие щеки, пунцовые от бешенства. Купцы, знатные паломники и высокопоставленные чиновники Пещерного Острова столпились возле дощатого помоста, над которым грузно раскачивался на привязи исполинский воздушный шар. Помост окружали разъяренные кшатры. Винтовки в их руках были нацелены в обтянутые шелком и бархатом животы богатеев, жаждущих выбраться из захваченной крепости любой ценой. Богатеи хоть и бесновались, но не переступали незримой черты, понимая, что кшатры церемониться не станут.

Офицер, командующий оцеплением, стоял на помосте. Придерживаясь одной рукой за корзину, другой он показывал куда-то поверх голов и надсадно орал:

– Всякий, кто сунется, сдохнет, как этот шаках!

Я посмотрел туда, куда указывал офицер, и увидел труп салара Самеха. Бывшего начальника караванной стражи зарезали, как свинью. Рядом, прислонясь к причальной тумбе, сидел мушкетер короля – то ли Каши, то ли Сулак, Брахма их разберет. Стражник прижимал руки к распоротому животу, из-под пальцев текла кровавая жижа. Герой бахскарской войны, салар Самех, дорого продал свою жизнь.

Кроме меня и Нилы на это поучительное зрелище уже никто не обращал внимания. Купцам и чинушам было наплевать на чью-либо жизнь, кроме собственной. Они грозили неуступчивому офицеру всеми карами, сулили золото и даже швыряли в солдат пригоршнями монет. Впрочем – мелких.

М-да, а нам и предложить-то нечего…

Не зная, что предпринять, я принялся разглядывать шар.

Довольно примитивный монгольфьер: шар, сетка, наброшенная сверху, и привязанная к ней плетеная корзина. Впрочем, имеется газовая горелка, и это уже кое-что. С горелкой, если придется, я управлюсь сам.