редкими гостями, оставался только самый дорогой вид транспорта — эфиромобиль.

Отойдя от ресторана, мы направились по главной улице, выискивая нужное нам такси. Павлоград жил своей столичной жизнью, в которую мы впервые за несколько месяцев поневоле окунулись. Я шёл, довольный собой и своей жизнью, не думая о тех неудачах, что преследовали меня, или просто имелись в моей жизни. Мягко скрипел снежок под подошвами наших ботинок, лёгкий морозец кусал за розовые щёки, колючий ветер задувал под форменные фуражки, стремясь проникнуть под форменное же пальто, но я не обращал на это никакого внимания.

Вращая головой по сторонам, я рассматривал улицы древнего города и барышень, которые нет-нет, да появлялись на его широких прямых проспектах, следуя по своей надобности. Гораздо же больше их проезжало мимо нас, в закрытых ландо, но об этом можно было только догадываться, видя их лица за стёклами машин. Мы практически отчаялись найти подходящую машину, когда впереди показалась громада собора Святого Павла, а возле неё, на краю площади, что вплотную примыкала к собору, притулился и искомый эфиромобиль. Его мы узнали издали, по характерным обтекаемым чертам передней части.

— Вон он! Идём быстрей, — крикнул Пётр и чуть ли не бегом бросился в его сторону, а я за ним.

Добежав до автомобиля, мы аккуратно постучались в его окошко.

— Чего вам?

Стекло опустилось, и мы увидели недовольное лицо молодого водителя в кожаном шлеме, подбитым густым мехом, наподобие лётного.

— Прокатиться хотим.

— Занято!

— Да мы заплатим.

— Занято, я сказал. Я жду двух барышень. Помолиться зашли в собор, а потом на Марсово поле поедем, так что, извольте меня не трогать, судари.

— Ааа, — разочарованно протянул Пётр. Я же пожал плечами.

— Пойдём тогда, поедим и поедем обратно. Можно и на Неву сходить, посмотреть или просто прокатиться на извозчике.

— Можно, — согласился со мной Пётр, — но уже неинтересно.

— Это точно.

И в этот момент в дверях храма показались две девичьи фигурки. Мы их сразу заметили и, когда они немного приблизились, и мы смогли их рассмотреть, обалдели. Барышнями оказались Женевьева и Дарья, баронесса — одногруппница Женевьевы.

Я чуть язык не проглотил от такой неожиданной встречи. А обе подруги нас и не сразу заметили, пока отошли, пока крестились на кресты собора, пока, занятые своими разговорами, шли к машине, мы так и стояли, не успев отойти от эфиромобиля, глядя на них, как заворожённые.

Глава 9

Прогулка

Первой студентов-первокурсников заметила Дарья и толкнула Женевьеву, вернее, сделала вид, что толкает, ибо само действие противоречило нормам и правилам.

— Смотри, кто стоит возле нашей машины!

Женевьева мигом вперила взгляд в две ей давно знакомые фигуры, в которых с удивлением узнала Дегтярёва и его закадычного друга фон Биттенбиндера. Они, кажется, даже в одной комнате при академии жили, в общежитии.

— Интересно, они за нами следили? — с искренним изумлением проговорила она.

— Нет, просто пришли на дорогую машину посмотреть или вдруг решили прокатиться, — быстро сообразила Дарья.

— Сейчас узнаем, — с насмешкой сказала Женевьева и коротко хохотнула. — Когда подойдём к ним, ты спроси, что они здесь забыли возле нашего такси.

— Спрошу, — кивнула с откровенным злорадством Дарья.

— Только спрашивай не с презрением или холодностью, а с насмешкой, поняла?

— Конечно! — и Дарья понимающе улыбнулась.

Уже понимая, что их заметили, девушки не спеша пошли к эфиромобилю, делая вид, что не замечают смотревших на них двух студентов, одетых в форму Павлоградской инженерной академии, а дойдя, остановились, молча разглядывая двух друзей.

— И что вы здесь стоите, возле нашего такси, кого ждёте? — спросила Дарья.

Оба друга покраснели, но не смогли сразу уйти, они чувствовали себя неловко, но ещё более позорным казалось уйти просто так, не сказав ни слова. Почему-то на это ни Пётр, ни Фёдор так и не решились, и теперь они просто стояли, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что сказать в ответ, и продолжали переглядываться между собой. Пауза затянулась, неловкость катастрофически нарастала, грозя перерасти в позорное ретирование двух парней.

Пока шли, Женевьева заключила пари с Дарьей, кто им ответит: Пётр или Фёдор. Она поставила на Петра, а Дарья на Фёдора, и в этом споре никто не выиграл, так как они обе ошиблись. Пётр с Фёдором переглянулись, но так и не решились ничего ответить, вернее, просто не успели, за них ответил водитель, что, видя эту картину, не поленился выйти из машины, наверное, из мужской солидарности, и сказать.

— Так они, барышни, хотели меня нанять до Марсового поля доехать, вот и стоят здесь.

— Да? — продолжила Дарья, — а мы думали, что вы за нами следите, господин Биттенбиндер и господин Дегтярёв.

— А, так вы их знаете⁈ Ну, повезло вам, парни, — и водитель залез обратно в машину, оставив студентов самих разбираться со своими знакомыми барышнями.

И тут вдруг я решил высказаться.

— А мы хотели на Марсово поле съездить. Гуляем с Петром по городу, а пойти некуда, в ресторанах студенческих все места заняты. Решили съездить, купить билет на дирижабль на завтра, а потом домой, на каникулы.

Женевьева переглянулась с Дарьей. Та глазами спрашивала, что ответить.

— Я сама, — ответным взглядом дала понять Женевьева и ответила. — И что же вы на наше такси тогда нацелились?

— Так не нашли больше ни одного. Хотим на эфиромобиле прокатиться, но мы не знали, что он ваш, вернее, поняли, что он занят, но не знали, что вами. Мы уже уходим. Извините, ваше сиятельство.

— Мы не на званом ужине, господин Дегтярёв, чтобы обращаться ко мне по полной форме. Мы с вами студенты и учимся на одном курсе, хоть сейчас и на разных факультетах. Поэтому вы можете меня называть по имени, я разрешаю, но нам пора. Надеюсь, вы сможете добраться до Марсова поля на другом транспорте. Извозчики, бывает, гоняют не хуже, чем эфиромобиль, и даже быстрее.

— Мы так и сделаем, — сказал Пётр и подтолкнул меня, показав направление организованного отхода.

Я приподнял свою фуражку, то же самое сделал и Биттенбиндер, и мы ретировались, всё ускоряя шаг, пока не скрылись за первым поворотом. Женевьева не спешила садиться в авто, хотя Дарья, посмотрев им в спину, решила, что на этом всё, и пора ехать. Ведь графиня, как раз,