А Женевьева смотрела в спину Дегтярёва, и ей хотелось сказать ему, что она с радостью бы поехала с ним на Марсово поле, погуляла там и купила билет на дирижабль, даже за свой счёт, хоть это и неприлично для девушки и аристократки, но…

Но это невозможно, да и Фёдор не согласится на это, по нему видно, что не согласится. Потому как это позор, а у него есть честь и самоуважение. А она, а что она, отец уже раз десять намекал, что уже подобрал ей жениха, например, князя Юсупова. Но этот хлыщ не сильно ей нравился, а ещё и напрягали слухи, что ходили вокруг него, будто он женщинами и не интересовался никогда, к тому же, он старше её на целых пять лет.

Нет, не такого мужа она себе хотела. Она хотела, да чего уж там. Настроение резко испортилось и, сев в эфиромобиль, Женевьева кратко сказала водителю, — Фонтанка, 37.

— Слушаюсь! — отзывался тот и нажал кнопку запуска двигателя.

Машина еле вздрогнула и, пропев довольно приятную мелодию, заурчала, как огромный и добрый кот. Набрав обороты, двигатель зарокотал сдержанным басом, услышав эту «песню», водитель дёрнул за рычаг коробки передач и тронул автомобиль с места.

— А тебе нравится фон Биттенбиндер? — задала неожиданный вопрос Женевьева своей подружке, когда они тронулись и звук мотора заполнил кабину. К тому же, между ними и водителем имелась небольшая прозрачная перегородка, что также приглушала звуки, отчего можно было вести интимные разговоры.

— А? Пётр? Я не знаю, не думала об этом как-то.

Женевьева еле сдержалась, чтобы не промычать, но воспитание взяло вверх, и она просто молча кивнула.

— А почему ты спрашиваешь?

— Мне показалось, что ты долго смотрела ему вслед, и когда разговаривала с ними обоими, больше смотрела на него, чем на Дегтярёва.

— Вот ещё, — фыркнула Дарья, — в академии парней, тех же баронов, выбирай -не хочу. Пусть сами заинтересовывают и добиваются моего расположения. А я бегать ни за кем не собираюсь.

Женевьева только кивнула. Возразить на это оказалось нечего. А посвящать в собственные мысли недалёкую Дарью — себе дороже. У неё совсем другая жизнь. Жаль, что Дарью не подбить на сумасбродные поступки, а она бы с удовольствием полетала вместе с Дегтярёвым на дирижабле. Как бы такое приключение ей организовать? Но нет, не получится. Женевьева не сдержалась и вздохнула.

— А ты чего вздыхаешь? — тут же спросила Дарья.

— Да переживаю, что на две четвёрки сдала экзамены.

— А я ещё хуже, но не переживаю. Папа говорит, что сам не верит тому, что его дочь смогла сдать первую сессию в инженерной академии без единой тройки.

— Да, это неплохой результат.

— Вот и я о том. Другие девицы только домашнее воспитание и образование получают, а мы с тобой светское, и самое лучшее, наравне с мужчинами. Мы молодцы.

И опять Женевьева промолчала, не став комментировать слова своей подруги. Вопрос лежал в такой плоскости, где невозможно понять, хорошо это или плохо. С одной стороны — хорошо, а с другой стороны — в их сословии так не принято. В общем, всё очень сложно, но времена наступают смутные и недобрые, иначе отец никогда бы не согласился отдать её на учёбу в инженерную академию. Видимо, решил, что это пойдёт на пользу как ей, так и обществу.

Может, под эту марку у неё и получится выйти замуж за того, кого сама выберет? Но нет, не сможет. От этой мысли настроение Женевьевы ещё более испортилось и улучшилось лишь тогда, когда она высадила Дарью у её квартиры, и дальше шофёр повёз её в одиночестве.

Тут девушке в голову пришла мысль научиться самой водить любой автомобиль, хоть локомобиль, хоть эфиромобиль, хоть что, лишь бы уметь водить. А может, отец ей купит и свой. Вот будет потеха. Первая женщина-водитель! Нет, сначала нужно овладеть управлением дирижабля, а потом уже и автомобилем, или наоборот? Ох, сколько всего хочется, и сколько путей для движения вперёд…

От этих мыслей у Женевьевы разболелась голова и, так для себя ничего не решив, она вышла из эфиромобиля у крыльца своего дома и, распахнув дверь, вошла в парадное. Идти не хотелось, вызвав лифт, Женевьева доехала до нужного этажа. Завтра она соберёт вещи и уедет дневным экспрессом домой. Тут в её голову стали закрадываться крамольные мысли. А может, не уезжать завтра, а поехать на Марсово поле, чтобы увидеть там ещё раз Дегтярёва?

А встретит ли она его там завтра? Ведь молодые люди собирались ехать туда сегодня. Хотя оба расстроились, и могут сегодня не добраться до него, а поедут завтра, и если она окажется там же, то есть шанс встретить обоих, естественно, совершенно случайно.

Но барышне на выданье этого делать нельзя. Она не имеет права гулять одна, только с гувернанткой или подругой, но лучше с гувернанткой, так как Дарья ей не нравится, а Марфа слишком болтлива и глупа. Глупа не в том плане, что совсем ничего не понимает, а эмоционально глупа, не воспитана. Это большой минус, и если она так легко добывает информацию о других, то что мешает этой курносой купчихе добывать информацию и о ней, а потом этим торговать? В таких делах семейные корни дают своё, она же купчиха в пятом поколении, и всё делает не потому что, а для того, чтобы…

Но в академии больше подруг у Женевьевы не имелось, так что придется оттачивать своё мастерство умолчания и уклонения. А это окажется весьма хорошей школой, ведь дальше она столкнётся с гораздо более искушённой публикой, что по одной только фразе могут сделать далеко идущие выводы, и при этом в том круге молчать нельзя, иначе просто перестанут общаться. Раз ты молчишь, значит, обманываешь.

И всё же, Женевьева сомневалась, как ей поступить⁈ Ладно, поедет она завтра с гувернанткой и посмотрит. Если удастся увидеть Дегтярёва, значит, тоже купит билет и слетает на дирижабле, если нет, то развернётся обратно и уедет на следующий день домой, или в этот же день, как получится. Окончательно приняв для себя непростое решение, она успокоилась и даже улыбнулась. Всё же, она молодец: и сессию сдала хорошо, и вообще. А вот как сдал сессию Дегтярёв, она так и не узнала. Надо было об этом у Марфы спросить, но она не удосужилась. Скорее всего, сдал он её с отличными