— А чего ждать-то, говори уже, — и снова старый маг покосился на Алекса, вызывая у него мурашки по спине.

— Всему своё время, пойдём в зал там и узнаешь, — пресёк Оливер поползновения предка.

— Вот сопляк а, вот как ты со мной, надо было передать главенство над родом твоей сестре, а не тебе, — ворчал Виктим.

Оливер проигнорировал бубнёж деда и повторно пригласил всех присутствующих в банкетный зал, тем самым объявляя приём открытым.

Благодаря чарам расширения банкетный зал был вполне вместительным, в самый раз для проведения такого светского мероприятия как большой семейный приём. Не стоит забывать, что род Адамсонов, хоть и был чистокровным, но не мог похвастаться ни многочисленностью родственников, ни влиянием в среде магических семей. Поэтому у главы рода и не было нужды в большом помещении. Алекс заметил, что Патрисия со вкусом подошла к оформлению зала: в вазах стояли свежие цветы, натёртый паркет и зеркальные входные двери отражал огоньки свечей. На стенах, затянутых в темную ткань, можно было увидеть жизнерадостные, а кое-где и излишне взбодрённые живые портреты предков. Очевидно, что они уже начали празднование, вот только как портреты смогли так набраться… Вопрос, однако.

Следуя новомодным материковым веяниям, Патрисия организовала фуршет с коктейлями и пригласила профессиональных музыкантов. Пока старшее поколение обменивалось последними новостями, не забывая при этом отдавать должное разнообразным закускам и напиткам, юные члены рода с гиканьем носились по залу.

Оливер, спустя некоторое время, достаточное для первоначального утоления как интеллектуального, так и физического голода, направился вместе с Александром к импровизированному подиуму в дальнем углу зала. Еще несколько веков назад на нём, под геральдическим щитом стояло кресло для главы рода. Но в один прекрасный день кресло пропало. Озадаченные члены рода, не найдя предмет интерьера на его законном месте, направились с этим вопросом к главе рода, и нашли кресло стоящем в кабинете главы. При этом на нём сидел явно простуженный Виктим с опущенными в тазик с горячей водой ногами. На заданный отпрысками вопрос Виктим Адамсон ответил, что ему «эти выпендрежистости не нужны, чай не король», и о кресле все благополучно забыли, как и о том, почему достопочтенный глава рода не пользуется при простуде бодроперцовым. Как говорится… во избежание. Мало ли что ещё этот еба… КХМ глава рода отчебучит. Поэтому сейчас все, находящиеся в зале, сразу увидели главу рода с виновником торжества и затихли в ожидании долгожданной речи.

Банкетный зал был не сильно большим, и маленьким его назвать было неправильно. Столы стояли вдоль стен, и были наполнены разными закусками и напитками. В правом из углу расположились музыканты, а левее от них находился своеобразное место для выступлений, где стояли Александр с Оливером. Гости молча стояли и ждали, когда заговорит глава Рода.

— Семья, сегодня я собрал вас, чтобы отметить знаменательное событие. Вам всем знаком Аргус, а кто забыл, напомню, что он брат моей прекрасной жены Патрисии. К сожалению, долгие годы его жизни были омрачены — он был сквибом. Но сегодня мы сообщаем вам замечательную новость: по воле магии, Аргус Филч перестал быть сквибом и полностью исцелился!

Присутствующие гости застыли в изумлении, ведь как такое может быть, чтобы сквиб перестал быть сквибом. Но самый большой шок испытала чета Филчей. Между тем Оливер, насладившись произведенным впечатлением, продолжил:

— Вы можете подумать, как такое возможно? И вы окажетесь правы, потому что он не маг, а рыцарь, йог, богатырь. Но не слова важны, а суть…

Спич Оливера продлился еще какое-то время, по его окончании были подняты бокалы в честь нового “рождения” Аргуса.

Тем временем Патрисия находилась возле родителей и старалась привести их в нормальное состояние. Благая новость об изменении состояния сына настолько их шокировала, что они не замечали подходящих к ним с поздравлением магов и смотрели лишь в сторону Аргуса. Первым пришёл в себя Николас и направился к сыну, оставив успокоившуюся Клариссу на Патрисию.

Александр заметив подходящего к нему отца, чуть бы не скривил лицо в усмешке, “давай подходи, послушаю, твои слова и подумаю, как с тобою быть”.

— Как это произошло и когда? — в категоричной форме, не думая и об отказе, спросил Николас.

— Отец, стало быть вам интересна моя жизнь? А почему раньше не принимали в ней участия? Но что поделать, отвечу на заданный вопрос. Это было в мае, когда я и вправду заново родился. А до этого пролежал в коме несколько дней, потом проснулся и вот тебе — сюрприз, я больше не презираемый родителями сквиб, — ответил Александр, с трудом контролируя голос, чтобы он не звучал слишком уж насмешливо и по-издевательски.

— Коме? Какой коме? — удивился старший Филч.

— Подождите, скоро расскажу, вот сестра приведёт к нам матушку, тогда и узнаете.

Патрисия, крепко держа мать под локоток, вела шокированную и побледневшую женщину к Аргусу и отцу, стараясь при этом успокоить и привести её в чувство. Но было заметно, что Кларисса опять впадает в состояние близкое к истерике: женщина с каждым шагом всё больше дрожала и наваливалась всем весом на дочь. Патрисия ранее пыталась дать матери успокоительное, но та не позволила напоить себя зельем, отстраняя руку с флаконом, которая закрывала ей обзор на сына. Кларисса лихорадочно рассматривала сына и стала наконец-то замечать изменения в нём: внешне Аргус походил на сильного мага, имел такое же крепкое телосложение и здоровый цвет кожи, но почему-то был седым. Она и не заметила, что Патрисия практически силой привела её к мужчинам, в мыслях и эмоциях у неё был хаос, и трезво мыслить она не могла.

Александр, заметив состояние Клариссы, укоризненно посмотрел на сестру и спросил:

— Пэтти, ты почему не дала матушке успокоительное, на ней же лица нет?

Патрисия не успела ответить, как мать подошла к сыну и дрожащими губами спросила:

— Это правда? Ты исцелился… — женщина протянула руки к сыну и стала трогать, ощупывать, как в детстве, когда осматривала его на предмет повреждений после падения. Затем она заключила его лицо в ладони и принялась гладить, словно заново знакомилась. Александр не ожидал такого, и тем неожиданнее для него и всех окружающих было, когда Кларисса принялась целовать его, как обычно целуют маленьких детей, в лоб, щёки, подбородок, куда придётся, размазывая пальцами его слёзы по лицу. Алекс и сам не заметил, что успел расплакаться. Окружающие их гости с пониманием отвернулись от столь личного и эмоционального момента. А женщина всё никак не могла остановиться, при этом Николас и Патрисия не решались