Однако в действительности такое заверение не было сделано с чистой совестью. Будущее показало, что русские явно рассчитывали на то, что монархия не оставит убийство эрцгерцога без последствий, и ничего не предпринимали для снижения воинственного настроя народа.

В эти дни затрещала по швам и без того находившаяся под вопросом верность Италии Тройственному союзу. Генерал-лейтенант Поллио умер, и итальянский Генеральный штаб возглавил генерал-лейтенант Луиджи Кадорна, который, судя по всем имевшимся признакам, отнюдь не разделял взглядов своего предшественника относительно необходимости продолжения дружественного курса в отношении этого союза.

Второй сомнительный союзник — Румыния — вдруг стал тайно приобретать карты Трансильвании, а в ходе аудиенции у румынского короля австро-венгерского атташе в Бухаресте майора Ранда совершенно неожиданно выяснилось, что румыны начали проявлять солидарность с сербами. Поэтому нам пришлось проводить разведку и в отношении этого «друга», чего ранее, несмотря на все имевшиеся опасения, делать не хотели.

На заседании совета министров от 19 июля было решено послать 23 июля в Белград ограниченную по срокам ноту[98], что являлось шагом, в серьезности которого сомневаться не приходилось. Тогда же была введена вторая степень усиленной разведки в отношении Сербии, Черногории, а также России.

Фактически уже 20 июля поступили сведения о призыве резервистов в русский пограничный корпус и о сосредоточении кавалерийских корпусов.

По всем признакам приближался последний срок переправки через границу взрывчатых веществ для подрыва русских мостов, и 21 июля в главные разведывательные пункты в Галиции было отправлено соответствующее распоряжение.

25 июля я вернулся в Вену, чтобы быть на месте к моменту получения ответной ноты Сербии на предъявленный ей ультиматум. Ответ от сербов был получен в восемнадцать часов того же числа, но его сочли неудовлетворительным.

Когда в тот же день вечером пришло еще и телефонное сообщение из Землина о том, что в четыре часа пополудни в Сербии будет официально объявлена мобилизация, мы приняли решение заранее, не упуская мелочей, позаботиться обо всех возможных мерах и средствах, обеспечивающих успех разведывательной деятельности в ее помощи войскам.

К таким мерам относились: организация восстания македонцев в Новой Сербии[99], развертывание агитации против войны среди новобранцев в этой области, проведение диверсий и т. п. Кроме того, ввиду ожидавшейся вскоре полной блокады границ со стороны Сербии и Черногории в соответствии с новыми требованиями надлежало срочно наладить разведывательную службу в нейтральных странах, а также наметить новые каналы передачи оттуда информации.

Проведение этих мероприятий в Болгарии было сравнительно легким делом, поскольку болгары сами очень интересовались процессами, происходившими в Сербии. Хорошим подспорьем для нас оказались также македонские партизаны, которым мы поручили организацию диверсий на мостах через реку Тимок и на железнодорожных линиях, шедших от Салоник в Сербию. Кроме того, для нарушения важных для сербов коммуникаций, по которым из Франции доставлялось им вооружение, были также привлечены отряды албанских и турецких партизан из Албании.

Для создания угрозы сербским войскам с тыла на реке Дрина мы попытались также подключить к решению наших задач и македонский комитет в Болгарии. Однако из этой затеи ничего не вышло, так как выяснилось, что в распоряжении этого комитета находилось всего около трехсот вооруженных людей. А вот небольшие отряды и эмиссары из главных разведывательных пунктов в Темешваре и Будапеште наносили противнику большой ущерб, но информация об этом, к сожалению, доходила до нас очень тяжело и зачастую очень поздно.

Наши агенты неоднократно подрывали или полностью уничтожали многочисленные мосты в долине реки Вардар, а в первых числах августа в самом сердце Сербии ими был взорван железнодорожный мост через Мораву возле города Чуприя. Во второй же половине августа взлетел на воздух железнодорожный мост через реку Тимок.

В общем, те большие трудности, с которыми сербы столкнулись в конце октября из-за нехватки артиллерийских боеприпасов, поставлявшихся через Салоники, в определенной степени были вызваны проведенными нашими агентами диверсиями на железной дороге. В ноябре же подрывы коммуникаций запоздали — незадолго до них из Франции в сербский арсенал возле города Крагуевац было поставлено большое число артиллерийских снарядов. В результате мы не смогли оказать фельдцейхмейстеру Потиореку[100] действенную помощь в блистательно проведенной им войсковой операции. Тем не менее сообщение о подрыве мостов с ошибочным утверждением о том, что тем самым удалось надолго перекрыть снабжение сербов боеприпасами, разгружаемыми с кораблей в Салониках и направляющимися затем в Сербию, укрепило у командующего уверенность в том, что сербы могут быть доведены таким образом до полного истощения.

Полное фиаско потерпели и наши намерения нанести сербам удар в спину при помощи сильного отряда албанцев. Организовать инсценировку их военного похода против сербов должен был подполковник Александр Шпайц фон Митровича. Для этого с арсеналом оружия он отправился в Кастельнуово[101]. Однако там до него дошли известия о том, что все албанское побережье Адриатики оказалось в руках повстанцев.

Между тем австро-венгерское министерство иностранных дел придавало большое значение развитию ситуации в пограничных с Сербией государствах и настаивало на том, чтобы восстание было поднято только в Новой Сербии, но не в Черногории, как это предполагалось одно время. Поэтому 21 августа подполковник Александр Шпайц фон Митровича выгрузил оружие в албанском городке Сан-Джованниди-Медуа[102]. Однако к тому времени об этом узнали в Италии, которая потребовала немедленного прекращения поставок оружия албанцам. Опасаясь дальнейших осложнений, наше министерство иностранных дел удовлетворило это требование итальянцев.