нависал над пухлой верхней губой, а подбородок был мелким и безвольным. Животом Браун упирался в стол образуя вместе ним что-то общее, бесформенное и единоцельное. На макушке у него зияла проплешина, которую он тщательно зачёсывал остатками волос с левого бока.

– Сожгут, как только вы приедете, – ответил я с серьезной миной.

Несколько копов вокруг недовольно покосились в мою сторону.

– А ты дерзкий парень да? – спросил меня Браун. – Все вы крутые, пока вам срок не влепят. Что натворил-то? У старушки кошелёк подрезал?

– Собаками торговал для твоего хот-дога, – сказал я покосившись на бумажный пакет с фаст-фудом у него на столе.

Одному из молодых копов понравилась моя шутка и он рассмеялся, вызвав у Брауна бурю негодования.

– Тебе смешно Джеки?! – обернулся плешивый, зыркнув в его сторону мелкими злыми глазками.

– Кончай Браун, чего ты докопался до него? – спросил его другой коп постарше вороша какие-то бумаги.

– Он сидел в кабинете у начальника на личном допросе, – ответил Браун.

– И что с того? – спросил кто-то позади меня.

– Слишком много чести, – подозрительно посмотрев на меня снизу-вверх, заключил Браун свою мысль.

Тот, что постарше подошёл к столу Брауна и спросил меня:

– В чём обвиняешься?

– В бедности, – ответил я.

– Видишь, он что-то скрывает, – произнес Браун.

– Я просто хочу домой, – ответил я. – Сколько можно трепаться?

– У него нет ни одной татуировки, – продолжал Браун. – А ведет себя как типичный уголовник. О чём ты с Холлом говорил?

– Есть у меня одна тату, специально для тебя, – ответил я Брауну и расстегнул ширинку. – Будешь смотреть?

Молодой коп засмеялся в голос. Брауна здесь явно недолюбливали.

– Заткнись Джеки! – крикнул Браун и запустил в него пепельницей.

Пепельница разлетелась на мелкие осколки сбив компьютерный монитор с его стола.

– Охренел?! – вскочил молодой коп.

В участке Холла творился бардак. Коп постарше жестом подозвал меня к себе, пока Браун препирался со своим коллегой. Я подписал несколько бумаг, и он шлепнул мне печать в пропуск.

– Всё, катись отсюда, – сказал он и я тут же ретировался.

По дороге к дому, я купил цветы. Мне хотелось хоть чем-то порадовать свою женщину. Возможно, когда цветы засохнут в вазе, вместе с ними в каком-нибудь овраге закончит свою жалкую и никчемную жизнь, поганец Брайан Ривз, с пулей в башке.

Я так и не смог поверить, что жизнь подарила мне истинную любовь без всякого подвоха. Так уж случилось, что в поиске проблем находишь решения, а в поиске решений лишь проблемы. Нельзя начинать новую жизнь, по старым лекалам.

Я сам всё просрал. Сам превратил любовь – в каприз, а элитный квартал – в гнилые трущобы. Безумию – покой не ведан. Как и грязным людям – чистая любовь.

Сердце, что долго горит, превращается в пепел.

Я сгорел…

Часть пятая. Лебединое танго.

Я робко постучал в дверь.

Пончик прибежал первым, громко залаял, принялся скрестись лапами с обратной стороны и скулить.

Через несколько секунд я услышал быстрые шаги и дверь открылась:

– Господи, Брайан! – Сальма тут же кинулась мне на шею, придавив собой цветы. – Почему не позвонил?! Я же переживала!

– Всё хорошо. Меня отпустили, пока будут идти разбирательства.

– Я нашла несколько хороших адвокатов, – сказала Сальма снимая с меня куртку. – Мы должны съездить и всё обсудить. Мы всё решим, всё решим! Проходи, проходи скорее!

Пончик прыгал ко мне на руки и безудержно махал хвостом. Я зашел в коридор и повесил куртку на вешалку. Сальма, тем временем, сняла с меня ботинки и убрала их в шкаф.

– Только не сегодня. Я хочу побыть с тобой, не хочу никуда ездить и ничего обсуждать, – ответил я.

– Уверен, что у нас ещё есть время? Я очень беспокоюсь, – сказала Сальма.

– Да, не суетись. Съездим позже.

– Ты голодный? Я поставлю чайник, – сказала Сальма и убежала на кухню.

Я остался в коридоре один и несколько раз глубоко вздохнул. Это был наш запах дома. Великолепный, пряный аромат. Как же я буду скучать по нему…

– Я вчера пролила столько слез, что вечером побежала за бутылкой вина, чтобы хоть как-то прийти в себя! Надеюсь, ты меня не осудишь. А к вину приготовила шарлотку. Правда половины уже нет, но мне активно помогал Пончик!

– Пончик любит сладкое, – сказал я, потрепав его за ухом.

Сальма щебетала и была полна энергии. Она быстро накрыла на стол и села ко мне на колени, запустив свои нежные руки в мои непокорные волосы.

– Я чуть с ума не сошла, Брайан, – произнесла она шепотом смотря мне в глаза. – Как же я привыкла, что ты всегда рядом. Я ночи не спала, только дышала твоей подушкой и ревела. Совсем без тебя расклеилась.

Я отвел глаза. Сердце бешено колотилось, а душа свистела от сквозных, язвенных ран.

– Но мы всех победим, слышишь?! – сказала она резко. – Не смей отчаиваться! Я так просто не сдамся!

Вместо ответа я взял кусок пирога и сунул его в рот медленно прожевывая.

– Ты устал? – вновь спросила она. – Выглядишь совсем неважно…

– Нет, я…Наверное, переживаю просто.

– Нам надо как-то отвлечься, развеяться и отдохнуть. Может посмотрим фильм? – предложила она. – Или поспишь?

– Не хочу спать.

– Холл тебе что-нибудь пообещал? Какую-то помощь?

– Не думаю, что он сможет помочь.

– Почему? Ты видел этого парня? Что он хочет от нас? Денег?

– Не видел. Холл сказал, что у него проблемы со зрением, – ответил я.

Сальма нахмурилась. Она тоже злилась. Со всем своим шёлковым трепетом и резонансной тревогой, моя женщина была готова драться за меня и идти до конца. Сальма всегда насыщалась непоколебимой верой и стойкостью в трудные моменты. Её вечным источником была гармония. Сама природа наградила мою музу непокоренной силой духа, что со всей своей женской слабостью превращалась в праведный гнев и толкала меня на подвиги. Я так и не смог обуздать столь мощные крылья и взлетел слишком высоко, откуда мне ещё не приходилось падать. Моя кровь кипела и испарялась от её неиссякаемой страсти.

– Дерьмо, – вдруг выругалась она. – Надо что-то делать Брайан. Кажется, тебе грозит серьезный срок.

Я улыбнулся.

– Что смешного? – спросила она.

– Ты моя львица, – сказал я поглаживая её щеку.

– Львица рискует потерять короля прайда. И ей это очень не нравится.

– Так себе король, если честно, – ответил я тихо.

– Не смей так говорить больше, – пригрозила она. – Дерьмо случается. Мы должны это пройти. И пройдем. Слышал?

– Да, – согласился я. – Пройдем.

Я встал и убрал грязную тарелку в раковину. Потом включил теплую воду, капнул моющее средство на губку и принялся тщательно её вымывать. Сальма стояла за