спиной и недовольно меня разглядывала. Я чувствовал, как её проницательный взгляд скользил по моей спине и выискивал причину моей слабости. Она понимала, что я сдаюсь. Видела, что прячу глаза и ухожу от важного разговора.

– Я готова взять с тебя последнюю плату за свою битую витрину, – бойко сказала она.

– Неужели? – удивился я. – И что на этот раз?

– Сегодня у нас в программе танцы.

Я поставил тарелку в сушилку и выключил воду.

– У тебя есть пара лишних пальцев на ногах? – спросил я.

– В танцах нет ничего сложного, тем более что уроки даёт опытный преподаватель. Занятия проводятся в группе для всех возрастов.

– А медведей туда пускают?

– Брайан, ты справишься.

– Проще купить витрину.

– Это уже не пройдет. Только танцы.

– Жманцы-обниманцы, – острил я.

– Ну же, Брайан, не будь ханжой! Тебе даже понравится! Я уверена!

– Я тоже уверен в своей косолапости.

– Пожалуйста, – приблизилась она и прижалась ко мне всем своим телом. – Ты даже не представляешь, как я хочу забыться и пропасть во времени с тобой от всего этого… Танцы прекрасный способ. Только ты, я и музыка…

Я почувствовал, как она впилась ногтями в мою задницу и крепко сжала её. Потом сдавила мои бедра и стала плавно покачиваться из стороны в сторону. Я поддался ей и зажмурил глаза. Другой рукой она поглаживала мою щеку и водила губами по моей шее… Потом она прикусила мочку моего уха…

– Всё, я хочу на танцы! – взвыл я, задыхаясь от аритмии.

Сальма отстранилась от меня с масленым блеском в глазах.

– Танцы бывают грязными, мистер Ривз, – произнесла она, почесав пальчиком мой подбородок. – Только побрейся, прошу тебя! Зарос как питекантроп! Я собираюсь!

Я неохотно поплелся в ванную. Там я включил свет и увидел свою довольную физиономию в зеркале. Улыбка сразу исчезла с моего лица. Какой же ты мерзавец, Брайан. Уже завтра она потеряет тебя. Завтра, проснется одна, а ты… Ты убиваешь счастье. Ломаешь судьбу и разрушаешь душу. Быть может прав был мой отец? Я приношу только боль и беду…

Я побрился и принял душ. Надел рубашку кораллового цвета и темно-синие штаны. Начистил лакированные туфли и пару раз пшикнул на себя одеколоном.

– Я готова, – услышал я, увидел Сальму и чуть не сошёл с ума.

На ней было черное, обтягивающее платье с открытой спиной и высокими разрезами, пикантно оголяющие широкие бёдра. Красный, кружевной пояс вокруг талии и красные танцевальные босоножки на высоком каблуке. На рукавах и подоле платья так же были красные акценты, в виде бахромы. Волосы её были собраны в пучок и собраны сзади красной бабочкой-заколкой. Я был не в силах оторвать от неё свои бесстыжие глаза. Просто наливался похотью и звериной страстью. Мои ноги стали ватными я тяжело дыша оперся на стену, рассматривая переливающиеся красные бисеринки вокруг её декольте.

– Каблук! – вдруг сказала она и показала пальцем на мою обувь.

– Что? – спросил я.

– Там должен быть высокий каблук. Мы будем танцевать танго. У тебя есть каблук на туфлях?

– Да, кажется есть, – ответил я немного вспотев.

– Отлично, тогда поехали, я вся горю от нетерпения. Мне хочется страсти и безумного веселья!

– Я смотрю ты подготовилась, – произнес я выискивая ключи от машины.

– Ещё бы! Это платье я шила три месяца!

– Оно прекрасно, – улыбнулся я.

– Это я в нём прекрасна. Не забывай о главном: платью всё равно как оно выглядит, а мне нет.

– Поэтому мне хочется побыстрее сорвать его? – спросил я.

– Ты себя ещё сдерживаешь? – кокетливо произнесла Сальма.

Я сделал шаг навстречу желанию.

– Но-но-но! – погрозила Сальма пальчиком. – Побереги свою страсть для танго!

Через несколько минут, я оказался в большом просторном зале, под гирляндой мощного освещения, среди лучей прожектора и разноцветных танцевальных огней. Играла громкая, ритмичная музыка, полная страсти и перемен, что звучала по синусоиде. Я быстро понял, что в танго нет покоя и равновесия. Танцевальный ритм был рваный, дерганый, резкий и всё больше напоминал диктатора. С каждым шагом приходилось подстраиваться под бурную фантазию композитора, в голове которого скрипка возлюбила бандонеон.

Все это дико напоминало мою жизнь. Я неуклюже двигался и наблюдал характерную грацию своей сеньориты, что просто растворилась в томных движениях и пребывала в гармонии.

Сегодня она вновь была моим центром вселенной. В неоновых огнях и музыкальных нотах зарождалась стихия моего прожжённого сердца, что неминуемо превратится в пепел, когда наступит тишина и всё поглотит тьма разлуки.

Я танцевал и боялся остановится. Это было похоже на сказку про красавицу и чудовище, заклятье которого снято до утра. Моя принцесса приближалась ко мне аппетитно вытягивая ногу на каждом шаге. Я таял под её властным взглядом и ждал неизбежной расправы. Под нарастающий музыкальный катарсис, она обвилась рукой вокруг моей шеи и прижалась грудью к моему торсу. Я растворялся по крупицам, боясь пошевелиться. Внезапно и эффектно, она стукнула каблуком об паркет и лихо закинула своё бедро на мою талию. Сальма игриво смотрела на меня и тянула бархатный подол платья средним пальчиком, оголяя рельефную ножку и поднимая мой уровень тестостерона. Когда её бесстыжий пальчик осмелился дойти до самых булочек, я остановил его и прижал, ощутив под своей рукой горячую, упругую и влажную кожу моей богини.

– Это называется ганчо, мистер Ривз, – шепнула она и отдалилась, ловко меня оттолкнув.

Темп нашей игры затих, она всё дальше отдалялась, поигрывая изгибами фигуры и я сладострастно её преследовал. Сальма замедлилась и я в несколько шагов настиг её. Партия вновь ускорялась и росла. В пиковый момент нашей страсти, мы вновь сблизились и она, очертив полукруг прямой ногой вокруг своей оси, повернулась ко мне спиной. Покачивая бёдрами, Сальма занесла свою руку вверх и поглаживала мою голову. В финале нашего танго, она прогнула спину и доверительно упала на мои руки, а я поймал её под талию у самого паркета.

Боже, как же я был счастлив оказаться в эпицентре танцевальной страсти, где приходилось чувствовать свою суженую, вести её твердой рукой, ловить моменты её экспрессии и главное, всегда быть рядом, ведь она в любой момент может упасть мимо твоих рук и навсегда потерять равновесие.

Как жаль, что наше танго было прощальным, а не вечным. В музыке моей жизни тихий, семейный штиль сменился вероломной бурей. Ясное небо и теплое солнце, вновь снесло мятежным порывом ветра и разорвало небеса кавалькадой грома и молний. Я был готов любить вечно свою единственную и неповторимую женщину, но…

Я и есть буря, что затемнила солнце. И мне некого винить,