надо представить вместо лошади – велосипед трёхколёсный. Между задними колесами удобное сидение для пассажиров, а все силы лошадиные в извозчике. Крути ногами и всё. Они-то и определяют сколько брать седоков – одного или двух. Часто сидят по двое. Китайцы все худощавые, толстых – ни одного. Любознательным мореходам очень хотелось прокатиться на таком виде транспорта, но нельзя, после Октябрьской революции эксплуатация чужого труда была осуждена и запрещена. Автомобильное такси – другое дело, там везет машина, а шофер хотя тоже работает руками и ногами, но не надрывается. Значит эксплуатация отсутствует, поэтому гуляющие вернулись в порт на автомобиле.

Жители Поднебесной, к советским тунза (товарищ) относились очень уважительно, можно сказать с любовью. Социализм не пустое слово. Председателя КНР Мао Цзэдуна почитали наравне с Богом и Хрущев на днях должен встретиться с ним. «Невастрой» стоит под разгрузкой, а завтра какой-то китайский праздник. Начальник Шанхайского порта не мог не пригласить советских моряков отметить его. Ваханов помнит, что за столом была почти вся команда, а он оказался рядом с начальником порта. Около них стояла тарелка с крупными красными яблоками, которые начальник зачем-то снимал кожуру ножом, как картошку, и раздавал близь сидящим. Китайскому боссу на вид было лет пятьдесят, и он единственный упитанный выделялся среди худых соотечественников. Спиртных напитков на столе не было. Все бодрые и довольные вернулись на пароход.

Каботажное плавание

Почти 4 месяца отдали «загранке» – Китаю, перевозя по договору местные грузы и, наконец, идут домой. Сухогруз без груза (называется «в балласте»), как щепка, на каждой волне подпрыгивает. Только вошли в Японское море, сразу попали в шторм. Сильный встречный ветер поднял большие волны. Нос парохода то поднимало вверх, то бросало во впадину между волн, поднимая высоко корму с крутящимся винтом. На воздухе он набирал большие обороты, но это же не самолет, не улетишь. Для морского винта нужна более плотная среда, и он ее находил, когда с силой опять вонзался в воду. Виктор вспомнил морскую практику на Черном море и шторм, подобный этому: «выдержит ли руль?». Опять тошнит. Килевая качка самая неприятная. В балласте идти всегда большая парусность, а ветер навстречу. Скрипящий «броненосец» молотит винтом морскую воду, но продвижения вперед почти нет. Осталось недалеко до Амурского залива. Накатила очередная высокая волна, похоже, девятый вал, корму опять задрало и бросило вниз. У винта отлетела лопасть. Нырять за ней никто не стал, дошли на оставшихся трех. С необходимостью следует мириться, а не роптать на нее.

Якорь на рейде в бухте Золотой Рог бросать не стали, а сразу прошли в док. Два месяца нужно, чтобы заменить винт, определили мастера. Для семейных хорошо – каждую ночь ночуют дома. У остальных, холостяков – пароход дом плавучий, недвижимостью его не назовешь. Они, как правило, составляли основной костяк пожарной команды. На каждой стоянке в портах одна треть команды должна находиться на судне. Пожарная вахта. Свободные от нее разбрелись по Владивостоку в поисках развлечений и по знакомым. Витя никуда не пошел. Зачем ходить, если не надо никуда идти? Ему хотелось познакомиться с девушкой, он еще не успел обрасти знакомыми. Только в конце ремонта познакомился с Майей, но работа вмешалась – ушли в Петропавловск-Камчатский. До осени перевозили уголь, цинковую руду и однажды лес. Углем обычно забивали трюм полностью, а руда – небольшая куча в середине и ватерлиния уже наравне с поверхностью воды. О ватерлинии (water – вода) надо сказать отдельно. Она идет по всей длине каждого плавающего средства и разделяет надводную часть борта от подводной. И окраска ее разная, но в основном – черная. За безответственный перегруз можно заплатить всей командой, когда ее будут доставать со дна по одному. На самолете такой линии нет, поэтому перегруженные падают или ломают шасси при посадке. Лучше один раз взяться за ум, чем потом всю жизнь хвататься за голову.

Для любой груженой посудины, когда ее швыряет в волнах, чем не ниже центр тяжести, тем лучше и безопаснее. Руда наиболее подходящая, а вот перевозка леса опасна. Дерево легкое, поэтому бревнами загружают и трюма и палубу сверху. Центр тяжести над палубой и, не дай Бог, шторм – валит с борта на борт по самой широкой амплитуде. Японцы давно приспособились буксировать из Находки сибирские кедры, связанные в плоты.

Старенький «Невастрой» решили испытать после ремонта – «не отсырел ли порох в пороховницах» и правильно ли мастера винт привинтили. Рейс Владивосток – Петропавловск по Охотскому морю, где без шторма дня не проходит, особенно в осенний и зимний период. Под руководством боцмана матросы принайтовили (укрепили) бревна тросами наглухо. Капитан лично проверял несколько раз, ибо месяца не прошло после ЧП на пароходе «Киев». Шторм накрыл их с таким грузом, судно положило на левый борт, ванты крепежные не выдержали, бревна скатились и навалились на фальшборт – продолжение борта метра на полтора выше палубы. Между ним и палубой по всей длине лопнула сварка и образовалась широкая трещина внизу, в которую хлынула морская вода. Ждать недолго, считанные минуты, и «Киев» начнет пускать пузыри. Бревна, конечно, не утонут, есть за что уцепиться потерпевшим, но вода ледяная. Кто может помочь? Надо готовиться. Когда попадаешь в яму безысходности, остается свободным только путь Вверх, откуда может прийти помощь. И, вероятно, кто-то воспользовался этим, потому что очередная волна перевернула сухогруз на правый борт и трещина оказалась наверху. Так на другом боку и пришли в порт. Для «Невастроя» Охотское море в этот раз оказалось приветливее, чем обычно и пароход испытание выдержал. Хорошие мелодии играются и на старой скрипке.

Не прошло и двух месяцев как довоенный, допотопный «лайнер», на котором трудился Ваханов, вновь «прихворнул». «Лечить» его на этот раз решили в порту с романтическим названием «Советская гавань», потому что там был ремонтный док. Месяц отдыха от морской качки. Поселок невзрачный и романтике не соответствовал, но имелась танцплощадка. Что нужно пловцу, вынырнувшему из воды? Глоток свежего воздуха. Витя в первый же день познакомился с Тамарой – симпатичной девчонкой, но живет далековато, на противоположном конце поселка. Сидели на лавочке около ее деревенского дома, тихо разговаривали. Было тепло и в темноте мелькали какие-то огоньки.

– Что за огоньки летают? – спросил Витя.

– Это светлячки, – ответила Тамара, – я их сейчас позову, – и стала легонько похлопывать в ладоши.

Два или три светлячка немедленно начали делать круги вокруг них, стараясь