знаешь. Я тоже не знала, пока не попала сюда, в этот сраный лабиринт.

– К чему ты ведешь? – спросил Гай.

– Тоннельными крысами называли солдат во время вьетнамской войны. У вьетнамцев была сеть тоннелей, узких лазов, по которым они передвигались – неуловимые призраки, резавшие хороших парней. Тоннельными крысами называли американских солдат. Худых, как палки. Только они могли протиснуться во вьетнамские тоннели. Интересно, правда? – блеснула глазами Аня. Она была в восторге от этой истории. – Мне про это рассказала одна барышня, она работала училкой, пока не оказалась здесь. Теперь ее нет. Говорят, что ее отпустили. Но этот бункер не отпускает…

Гай снова подумал о мертвецах под водой. Мозаика начинала складываться.

– При чем тут эти старые баки? – спросил он.

– Пойдем, – позвала Аня.

Она подвела его к одной из заржавелых центрифуг. Подняла тяжелую крышку. Изнутри пахнуло чем-то едким.

– Раньше тут отжимали белье. Запах остался.

Гай заглянул внутрь. У бака отсутствовала задняя стенка. Там был какой-то лаз в стене. Довольно широкий, чтобы протиснуться.

– Мы – эти тоннельные крысы, – прошептала Аня.

Глупости, подумал Гай. Детские выдумки.

– Куда он ведет?

– В душевую, рядом с ночлежкой.

– Ночлежкой?

– Ну да, там мы спим. Я и другие девчонки. Правда, это здорово?! – она кивнула на темный лаз. – Оказывается в этом бункере полно ходов прямо в стенах!

– Как отсюда выбраться, ты знаешь? – проигнорировал ее восторги Гай.

Девушка посмотрела на него с непониманием.

– Выбраться? Я думала, ты мне скажешь.

– Нет, не скажу, – ответил он и огляделся. – Пока не разберусь, что здесь происходит.

Аня немного помолчала, опустив глаза.

– Нужно возвращаться, – сказала она. – Нельзя задерживаться.

Гай заметил, как погас ее взгляд. Как опустились уголки губ. Она была еще чертовски юной, чтобы уметь притворяться.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросил он. Не хотел. Но слова вырвались сами собой.

– Я училась в школе, когда Чистые сдали квартал сопротивлению. Меня затолкали в машину и привезли сюда. К остальным. Мы их пленницы теперь.

– Господи… Так не должно быть, – прошептал Гай растерянно. – Ты понимаешь?

– Я понимаю. Но так есть. Пойдем, иначе они начнут искать меня. Плеймн будет искать…

Аня перекинула ногу через стенку бака, но Гай остановил ее.

– Постой, – сказал он. – Подожди.

Она была так близко, что он чувствовал ее запах. От нее пахло мылом и потом. А изо рта несло табаком.

– Кто такой Плеймн? – спросил Гай.

Ее губы задрожали, а на глаза навернулись слезы. Но она пересилила себя и выставила вперед подбородок. И это поразило Гая больше всего. Но он забыл, как рано взрослеют в резервации.

– Румынский ублюдок, которого я когда-нибудь зарежу! – выплюнула Аня сквозь зубы.

– Он один из них? Из сопротивления?

Она молча кивнула. Закинула вторую ногу в бак, опустилась на колени и исчезла в темноте.

– Чертовщина… – выдохнул Гай. За всю свою жизнь ему не приходилось столько лазить по подземельям. У него болели колени и локти, ныла спина, а раны на щеке снова принялись кровоточить. Кровь стекала ему на грудь и расползалась розовой кляксой по рубашке.

– Аня?! – раздался женский голос откуда-то из-за бурлящих котлов. – Ты еще здесь?!

– Черт, – шепнул Гай. Осторожно, стараясь не шуметь, он забрался в бак и закрыл за собой крышку. Внутри оказалось тесно и душно. На ощупь он отыскал лаз и с трудом протиснулся в него. Тоннель был настолько узким, что Гай шаркал плечами о его каменный свод. Он пополз вперед на коленках и локтях, не поднимая головы.

Тоннельные крысы, – подумал он, обливаясь грязным потом. – Как можно с кем-то драться в такой тесноте?

Гай полз вперед, прислушиваясь. Но так и не услышал ничего, кроме собственного дыхания.

Тоннель шел вверх. Единственное, что он сумел понять в этой темноте.

Ему вдруг представились люди, рывшие эти подземелья. Их чумазые лица в касках с фонарями. Они ковырялись в земле, укрепляя стены. Как послушные муравьи, строящие муравейник ради одной-единственной королевы. Королевы, всю жизнь прожившей в страхе за собственную власть. Как и те, по чьим приказам строились эти бункеры. Не было ни дня, чтобы они не думали о том, какими станет их жизнь после – в этих лабиринтах под землей. Им придется уйти, отсидеться, пока остальные будут умирать там, на поверхности. За них. За их власть, которую они утащат с собой, в эти душные подземелья. – Гай, – услышал он свое имя и застыл на месте. На мгновение ему показалось, что голос принадлежал Мирре.

– Что? – прошептал он.

– Плеймн здесь… я его слышу.

Гай прислушался.

– Я ничего не слышу, – сказал он.

– Сейчас мы окажемся под сливными решетками, – пояснила Аня шепотом. – Я вылезу, а ты сиди здесь. Сколько придется. Ты понял?

– Да.

– Хорошо…

Гай пополз дальше и вскоре почувствовал, что его ладони намокли. Он услышал шум стекающей воды. Различил тусклый свет, идущий сверху. И услышал женские голоса. Он увидел тонкий силуэт Ани – она стояла на коленях, а вода ручейком обвивала ей шею и скатывалась вниз. И Гай подумал, что он весь сейчас в этой воде – в воде, которая ему не принадлежала. В воде, которая текла по обнаженным женским телам, а потом текла и по Ане – между грудей, по животу и промежности.

Господи, я весь в этой воде, – подумал он, наблюдая, как Аня умело подняла решетку и кошкой выскользнула из тоннеля.

Он подполз ближе, прислушавшись. Но шумела только вода. Ему нужно было видеть, что там происходит. И Гай аккуратно залез под решетку. Сквозь нее он увидел убогую, расколотую плитку на стене, душ, торчавший из нее, как поникший член. Все это было в мутной испарине, а от решетки шел жар. И запах жасмина.

«Антон был прав» – подумалось ему.

– Да тут она, тут, – послышался женский голос. – Вон она стоит.

– Анья, – сказал мужской голос. – Гжде тебья носит?!

И Гай узнал его. Этот акцент. Там, на склоне, у перевернутого седана, он сказал ему «Не джнаю по-вашему» и толкнул в плечо.

– В прачечной была… – ответила Аня.

– Клара верджнулась за тобой?

– Я сама пришла.

Она боится его, – понял Гай. Ее голос дрожал, когда она отвечала ему. И сколько бы в ней не было злости и упорства, при виде этого человека она дрожала от страха.

– Ты долджна быть тут. Всегда, когжда я приходжу. Ты поняла?!

– Да.

– Скаджи – да, Плеймн, я поняла.

– Да, Плеймн, я поняла.

– Хорожо. Закрой двержь.

Гай услышал, как ноги прошлепали по мокрому кафельному полу, и через секунду хлопнула дверь, и лязгнул засов.

– Раждевайся, – приказал Плеймн.

– Я не хочу