Возможно, Запорожец обитал в общежитии второго отряда, и сейчас просто обходил свои новые владения. Нелегко путешествовать по баракам в условиях, когда жилые зоны изолированы друг от друга, но Запорожец нашел способ, как преодолевать запреты. А если он смог это сделать, значит, у него есть какой-то рычаг воздействия на лагерное начальство – именно эта мысль и должна возникнуть в голове у простого смертного зэка при встрече с вольно гуляющим «смотрящим».

Запорожец глянул на Старого поощрительно, но свысока, как полагается большому начальнику в общении с маленьким, но ценным подчиненным. И вдруг вся его важность сошла с лица, когда он увидел Никиту. Правда, растерянность его длилась мгновение, не больше.

– Я тебя знаю? – спросил он, взяв себя в руки.

– В Москве виделись, – кивнул Никита.

– Ты у Фогана работал?

– Да.

– Телохранителем его был?

– Телохранителем.

Не нравился Никите этот разговор. Запорожец вроде бы и не злился, на его губах даже проскользнуло подобие радушной улыбки, которой обычно награждают старых и добрых знакомых. Но почему он испугался, увидев Никиту? Что его встревожило? Ведь сам по себе, без Фогана, он не опасен… Может, его пугает, что Никита расскажет всем про поражение, которое он потерпел от Фогана? Как-никак, это косяк на репутацию законного вора…

– Не сошлись мы во взглядах с Фоганом, – не зло, но с каверзным каким-то прищуром сказал Запорожец.

– Дело житейское, – пожал плечами Никита.

– Житейское… – кивнул вор. – В жизни всякое бывает… Ты как здесь оказался? – спросил он, думая о чем-то своем.

– Беспредельщика «замочил».

– Заказное?

– Да нет, отстреливался…

– О чем говорили? – спросил Заза, глянув на Старого. – Что за проблемы?

– За жизнь говорили, – с подобострастием во взгляде отозвался тот. – Хотел узнать, как Гурьян дальше жить собирается.

– Гурьян?! – Запорожец посмотрел на Никиту с возросшим интересом. – Значит, это ты Шведу Полтаву здесь устроил? Не слабые у Фогана отбойщики.

Никита скромно промолчал.

– Гурьян тебе что рассказывал? – спросил у Старого Запорожец.

– Ничего. В стороне он хочет быть – ни вашим, ни нашим.

– И все?

– Ну да.

Вор подал «смотрящему» знак, и тот молча отошел в сторону. Его «быки» потянулась за ним.

– Как там Фоган поживает? – спросил Заза, взглядом пытаясь влезть Никите в душу.

– Да вроде ничего.

– Ты с ним общаешься?

– Ну, мы с ним на связи…

Фоган не звонил Никите, и писем на его адрес не засылал, но, если вдруг на воле что-то пойдет не так, он обязательно даст знать. Трупы Лютого и его дружка могли, например, всплыть, а это проблема. И не только для Никиты. Ведь с Фогана стружку начнут снимать, как бы не проговорился он, кто вывез с квартиры трупы и по чьей команде…

– Про меня что слышно? – спросил Запорожец.

– Про тебя?

– Ну, я же сюда, в эту зону заехал. Фоган мог бы тебя предупредить.

– Зачем?

– А вдруг я с тебя за твоего босса спрашивать стану?

– Это мои личные проблемы, Фогана они не касаются.

– Не буду я с тебя спрашивать.

– Ты человек серьезный, зачем тебе мелочиться? – без всякой иронии сказал Никита.

– Правильные слова, – внимательно всматриваясь в него, поощрительно кивнул Запорожец. – Я человек серьезный, и со мной лучше не шутить.

– Какие шутки, о чем ты?

– Значит, твое дело – сторона?

– Ну да.

– А как же авторитет? Вышел бы на волю в авторитете, глядишь, и Фогана бы с его места подвинул.

– Зачем это мне? – нахмурился Никита.

Уж не для того ли вор заплетает ветки, чтобы настроить его против Фогана? Может, у него план вдруг созрел отомстить своего врагу руками его же подчиненного…

– Незачем?

– Незачем.

– Ну, тебе видней… Как хочешь, так и живи, только дорогу мне переходить не надо.

– Я и не собираюсь.

– Ну, тогда живи…

Потеряв к Никите всякий интерес, Запорожец направился к Старому, который расцвел, уловив на себе вельможный взгляд.

Никита непонимающе смотрел вслед вору. Не собирался тот настраивать его против Фогана, тогда к чему весь этот разговор? И почему Запорожец переживает, что Никита может перейти ему дорогу? Он же ясно дал понять, что его дело – сторона. Странно все это. Очень странно…

Джип стремительно мчался по Садовому кольцу, гололед на дороге, должно быть скользко, но машина шла на удивление ровно и уверенно. Встречающиеся на дороге выбоины даже не ощущались – настолько мягкий у нее ход.

Новая машина у Макса, крупногабаритный «Лексус». Лариса должна была задыхаться от восторга, а она смотрела на дорогу с постным лицом. Хотя на самом деле машина ей очень нравилась, и восхищение действительно держало ее за горло. Только она уже далеко не та провинциальная дурочка, которой была каких-то полгода назад. Спасибо Никите, он научил ее жизни…

– Чувствуешь, какой ход? – не дождавшись от нее поросячьей радости, спросил Макс.

– Хороший ход, – сухо бросила она.

– И все, больше нечего сказать?

Лариса промолчала с видимым равнодушием. На самом деле ей нравилась и машина, и квартира, в которой Макс жил, и все, что светило ему в этой жизни по праву его рождения, но пусть он поищет других дурочек, которые будут визжать от восторга. А она знает, как вести себя с этим папенькиным сыночком.

– Ты сегодня с какой ноги встала? – обиженно проговорил Макс.

– Хочешь посмотреть, с какой я ноги встаю? – усмехнулась она.

– Хочу! – взбудоражился он. – Ты знаешь, что хочу!

– Раньше надо было думать.

Когда-то у Макса была прекрасная возможность переспать с ней. Лариса не сомневалась в том, что смогла бы переспать с ним за те пятьсот долларов, которые он ей предлагал. Но не схватился он за тот шанс, позволил ей ускользнуть в объятия Никиты. О чем вскоре очень пожалел…

Журавль в небе всегда желаннее синицы в руке, из-за своей недоступности и желанней. И Лариса стала для Макса недосягаемой, а потому и желанной.

Он побаивался Никиту, даже в чем-то преклонялся перед ним, но при этом завидовал ему. Завидовал, и поэтому хотел обладать его живой собственностью. А потом и вовсе влюбился в Ларису…

Макс в нее влюблен, и она это знала. Но еще она знала, что это его чувство такое же хлипкое и переменчивое, как он сам. Стоит ему добиться своего, и вся его любовь увянет, как выброшенные на свалку помидоры. Увянет и сгниет. Поэтому и держала его на расстоянии, не позволяя познать запретный плод.