– Какие косяки? Меня подставили! Я не знал, что Фоган круто стоит, наехал на него и облажался, а они мне по ушам…

– По ушам?! Так с тебя что, корону сняли?!

– А ты не знал?! – ошалело вытаращился на Никиту вор.

– Не знал. Но мог узнать. Ты правильно все сделал, Запорожец. Меня надо было «зачистить». Только не понятно, почему слух за тобой не пошел? Почему воры постанову по твою душу не заслали?

– Место здесь глухое. У меня все под контролем. Давай договоримся!

Круто развернулся Запорожец, ничего не скажешь. И зона у него действительно под контролем. Только не станет Никита с ним договариваться. Ведь не сдержит вор свое слово и попытается избавиться от него при малейшей возможности. К тому же рано или поздно братва узнает, что ими здесь рулит развенчанный вор, а под таким ходить никто не захочет…

– Мне все равно, за что с тебя сняли корону, Заза! Подстава это или нет – по барабану. А то, что ты не объявился, когда сюда въехал, это косяк, за который ты должен ответить. Ну, чего смотришь? Может, я не прав? – спросил Никита у амбала, который уже пришел в себя и одним глазом смотрел на него, прислушиваясь к разговору.

Тот кивнул и открыл второй глаз.

– Я что-то не так сказал? – продолжал Никита.

– Да нет, все так… Заза должен был объявиться.

– А не объявился. И вором назвался.

– Косяк это!

– А что за такой косяк делают?

– Э-э… Ну, тут воровской сход нужен, а у нас реальных воров нет… – потирая отбитый висок, с кислым видом проговорил «бык».

– А ты кто по жизни?

– Да так, лохов по мелочи дербанили…

– А по-крупному сыграть хочешь?

– Э-э… В смысле?

– За зоной «смотреть» хочешь?

– Я?! – «Бык» ошалело уставился на Никиту.

Не того он полета птица, чтобы держать под собой целую зону. А Никите это дело без надобности. Ему бы тылы свои обезопасить.

– А что, если ты вора ссученного завалишь, тебе воры спасибо скажут. И флаг от них в руки получишь. Свой флаг здесь поставишь, и никто слова тебе не скажет…

– Не слушай его, Гнут! – прохрипел притихший было Запорожец.

Все бы ничего, но он вдруг попытался ударить Никиту тонким острым штырем, который появился в его руке неведомым образом. И только отменная реакция спасла того от коварного удара. Одной рукой Никита блокировал удар, а второй сломал вору кадык. Хватит с ним церемониться…

– Вот видишь, Гнут, и завалил ты суку! Честь тебе за это и хвала! – поднимаясь с колен, сказал Никита.

– Я завалил? – очумело посмотрел на него амбал.

– Ну, ты же хочешь быть центровым. Флаг тебе в руки!

В коридоре послышался шум, и в палату вломился «бык», которого Никита вырубил по пути сюда. И этот очнулся.

Никита готов был метнуть в него заточку, которую вытащил из своего плеча, но Гнут не позволил ему это сделать. И «быка» он тоже осадил:

– Заза сукой оказался! Гурьян это знал, поэтому Заза его и заказал…

– Отвечаешь? – бросив взгляд на покойника, спросил «бык».

– Век воли не видать! Сам лично «замочил»!

– А почему он сука?

– Потому что по ушам ему дали, и он не объявился. А Гурьян мог его объявить.

– А почему не объявил? – нахраписто и зло глядя на Никиту, спросил Глыба.

– А резона не было! Я в ваши дела не ввязываюсь! Мое дело – сторона! Меня не трогайте, и я никого не трону!

– Гурьян дело говорит, – с важным видом кивнул Гнут. – Он сам по себе, и никого не сдаст. Ты же не сдашь меня, Гурьян?

– Могила! – усмехнулся Никита.

– И ты, Глыба, ничего не видел.

– Ну, не видел, – кивнул «бык».

– Чего стоишь? В петлю его давай!

В палату с опаской вошел несостоявшийся киллер с распухшей от удара шеей. Гнут в двух словах объяснил ему ситуацию, и они втроем загнали покойника в петлю. Но Никита этого уже не видел. В любое время в лазарете мог появиться наряд во главе с дежурным офицером и накрыть всю эту лавочку, а у него не было никакого желания мерзнуть в стылой камере штрафного изолятора.

Говорят, надо бояться данайцев, дары приносящих. Точно так же надо опасаться «кума», который с заботливым видом ставит перед зэком кружку с крепким горячим чаем.

– Спасибо, – поблагодарил Никита, спокойно глядя ему в глаза.

– Ты же крутой, Гурьян. Ты не должен говорить «спасибо», в зоне это не принято. – Майор Званцев осторожно ощупал пальцем большую родинку у себя под носом. Воспалилась родинка. Может, застудил ее майор, может, порезал, когда брился.

– С чего ты это взял, начальник? Я такой же, как и все, не лучше и не хуже…

– Ну да, у нас тут каждый может обидеть «смотрящего». Кто Шведа избил?

– Сам нарвался.

– Нарвался Дуремар, а ты пошел со Шведом разбираться. И разобрался. А говоришь, что не крутой…

– К чему ты клонишь, начальник?

– На промзоне тебя ножом ударили.

– Да нет, не ножом. Просто кусок железа. Казим шел, баловался, споткнулся и на меня упал…

– Ну-ну… А Заза шел, шел, споткнулся и в петлю головой, да?

– Тебе видней, начальник.

– Да мне-то с этого места все видно.

– Высоко сидишь, далеко глядишь, а я человек маленький.

– Ага, твоя моя не понимай?

– Почему не понимай? Моя все понимай, – усмехнулся Никита. – Тебе, начальник, порядок нужен, я двумя руками «за». Только помочь ничем не могу.

– А мне не надо помогать, мне просто правду знать надо… Есть информация, что Заза тебя заказал.

– Да? Теперь буду знать.

– Ты и без меня это знаешь. Кто Зазу убил?

– А его разве убили? Я слышал, он повесился.

– Когда вешаются, кадык не ломают. – Кто «смотрящего» убил? – Званцев надавил на Никиту взглядом, но ничего этим не добился.

– Не знаю.

– А если знаешь?

– Если знаю, то не скажу. Хочешь, на куски режь, все равно ничего не скажу.

– Ну, резать я тебя не буду, а карцер тебе обеспечу.

– Твое право, начальник, – невозмутимо проговорил Никита.

– В блатного решил поиграть?

– Да нет, я в такие игры не играю. Я мужик, мужиком и останусь. План буду давать, строем ходить, надо будет, в самодеятельность запишусь. Все буду делать, только «стучать» не буду. Без обид, начальник.

– В самодеятельность, говоришь, запишешься, – задумчиво проговорил майор.