Я вздрагиваю, напрягаясь. Хотя Джон и не мистер Пейтон и тон у него другой, мне все равно сложно принять, что они правы, и молилась за Генри я совершенно зря.

— Давай не будем спорить на эту тему, — прозорливо успокаивает меня Джо, — я пришел точно не для того, чтобы тебе сказать, как ты была не права. Ешь давай.

Пончики он мне притащил вкусные. С шоколадной и фисташковой глазурью. Хоть пальцы себе откусывай, которыми держалась за такую вкуснотищу. Хотела заныкать парочку пончиков на вечер, но схомячила все.

Эх, а ведь это серафимские бонусы. Не мои. Мне, халявщице безработной, такое не положено.

— Джо, ты совершенно кошмарным образом меня разбалуешь, — бурчу я, облизывая сладкие пальцы.

— Думаешь? — Джо хмыкает. — Я вот что-то очень сильно в этом сомневаюсь. Я тебя пытаюсь полгода прикормить, а ты еду глотаешь и пилишь на работу. И все без толку.

— Прикормить? — я разворачиваюсь к Джо. — Это в каком таком смысле?

— Да так… — все с той же едва заметной улыбкой Джон приседает, заглядывая мне в лицо. Ловит мои пальцы, прижимает к своим губам. И почему-то сейчас мне становится от этого неловко. Просто потому, что это вот неправильно…

— Боже, Рози, как я рад, что с тобой все в порядке, — тихо шепчет Джо, стискивая мою ладонь. И черт, как же пристально и странно он на меня смотрит…

— Так, извини, пожалуйста, мне надо руки помыть… — я торопливо соскальзываю с табурета. И в ванной, подставляя свои пальцы под ледяную воду, я чувствую себя дурой. Наверное, мне показалось, что это слишком. Разве нет? Мои отношения с Джо всегда были очень теплыми, у нас даже личные прозвища друг для дружки есть.

Многие мои знакомые даже уверены, что между мной и Джо далеко не просто дружба, вот только до сей поры Джон мне руки не целовал. И так на меня не смотрел… Или я была дура и не замечала?

И… И что мне с этим делать? И не буду ли я дурой, если сразу вслух скажу, что я ни к чему подобному не готова?

Господи, Агата Виндроуз, ты вроде бы взрослая, упрямая как коза, играешь с огнем, суешься к опасным демонам, а стоит только произойти чему-то, что задевает тему отношений мужчины и женщины, и… И вот, здравствуй, ступор, давно не виделись.

Но одно знаю точно — я не хочу терять друга. Единственного друга в Лимбе, в общем-то. Который вообще обо мне беспокоится. Который приходит ко мне проведать, который слушает мои глупости, когда я задолбалась после смены, с которым можно просто выпить кофе, наконец, и он не будет делать вид, что с тобой не знаком, если ты вдруг накосячишь…

Мне ведь есть за что ему быть благодарной. Он со мной возится, тянет из уныния, которое обычно одолевает всех в Лимбе после того, как осознаешь все свои “потрясающие перспективы”. Ведь Джо не обязан тратить на меня свои силы, свое время, свой ресурс…

Но если он хочет от меня большего, чем дружбы, то что мне с этим делать?

И как мне сейчас выйти и сразу сказать ему, чтобы ни о чем таком в мою сторону не думал? Как это вообще можно сказать и не обидеть?

В дверь ванной стучат. Негромко, будто одной только костяшкой согнутого указательного пальца.

— Рози, все в порядке? — обеспокоенно спрашивает Джон с той стороны двери.

М-да, кажется, я уже минут десять тут руки мою. Можно подумать, что у меня тут прятался демон и меня сожрал. Ну или что меня в раковину смыло.

В конце концов, на кой черт я себя накручиваю-то? Мне вообще, скорей всего, показалось, так что теперь, из-за этого всю жизнь от Джо по углам прятаться?

Ополаскиваю водой еще и лицо, вылезаю из своего временного “убежища”, чтобы глянуть на Джо, нацепив на губы виноватую улыбку.

— Извини, я что-то задумалась.

— Ты все еще не оправилась, — Джо тихо вздыхает. — Ладно, милая, я тогда не буду тебе мешать, отсыпайся, зайду к тебе завтра после смены, что ли. Может, все-таки удастся поужинать.

— Нет, подожди, — я торопливо цепляюсь в рукав его рубашки, и Джо вздрагивает настолько заметно, впиваясь в мое лицо своими хрустальными глазами, что подозрение, что мне все-таки до этого не показалось, тут же взвинчивает цену на свои акции. У него теперь больше оснований…

Если отдавать должное — Джо смертельно хорош собой. Четкий абрис лица, светлые волосы, пронзительно-лазурные глаза. Такого насыщенного голубого я при жизни не видела ни у кого. Все при нем: и телосложение, и внешность — вот только я все равно сейчас смотрю и чувствую себя виноватой за те мысли, что, если мне не показалось, нужно бы придумать отказ поделикатнее.

— Ты что-то хотела, Рози? — мне мерещится или его голос действительно звучит слегка сипло.

Вздыхаю, прикрывая глаза.

Кажется, мне просто это кажется…

Это вообще Генри виноват, хоть его тут и не пробегало сейчас. Вчера столько пошлых шуточек отпустил, я поневоле прониклась этим всем и как дурочка свожу хорошую дружбу к обязательному желанию секса.

Вот. Точно. Это я просто паранойю. Меньше надо с исчадиями ада зубоскалить.

— Если я скажу, что у меня к тебе есть просьба, ты очень обидишься? — я виновато опускаю глаза.

Не очень-то я горжусь тем, что вот сейчас я попытаюсь позлоупотреблять нашей с ним дружбой. Хотя нет, позлоупотребляю, на самом деле. Без всяких там попыток.

— Знаешь, очень, — Джо качает головой, — потому что, видимо, паршивый я тебе друг, раз тебе перед изложением просьбы нужно у меня спрашивать.

— Джо, ты замечательный друг, просто я…

— Агата, — Джон пресекает весь этот мой детский лепет одним только коротким покачиванием подбородка, — что за просьба?

— Может, пойдем присядем?

Человеческие эмоциональные привычки неизменны, особенно вот эта вот выученная виноватость, когда ты точно знаешь, что не скажешь своему другу всей правды, но при этом уступки попросишь немаленькой. Я так старательно оттягиваю свою просьбу, неприятную одним только фактом своего наличия, что даже Джо просекает этот мой мотив, скептично покачивает головой, мол, “страдает же кто-то дурью”, но в комнату возвращается, снова падает в свое любимое кресло и смотрит на меня с интересом.

— Я тебя слушаю,