— Доброе утро. — Майлс приветливо улыбнулся.

— Доброе, — потерла я глаза.

— Как спалось?

Вместо ответа я покосилась на кусты. Ночью я пару раз просыпалась от жалобного скулежа и даже в какой-то мере жалела несчастное животное. Правда, до практической части жалости не доходило: выходить за тускло посверкивающую линию магической защиты я не собиралась. Зато возблагодарила архимага, включившего в эту самую линию густой кустарник на краю поляны.

Рейгран истолковал мой взгляд по-своему.

— Он тебя не тронет, — усмехнулся архимаг, упаковывая одеяла в сумку, — не переживай.

— Он голодный. — Я зябко поежилась, утро было холодным. Оглянулась в поисках куртки и обнаружила оную висящей на ближайшем кусте. Ума не приложу, как она там оказалась.

— Ты уснула на берегу, — сумка с легким щелчком застегнулась, — я не стал тебя будить.

Вместо ответа я заглянула под одеяло. Деликатность Майлса мне нравилась, он ограничился одной курткой — тяжелой, кожаной и не посягнул на остальное. Вздох облегчения вырвался из моей груди. Это не укрылось от Рейграна — благо комментировать он не стал, ограничившись понимающим хмыканьем.

Вчера мы долго сидели на берегу. Молча. Расспрашивать дальше архимаг не стал, а мне говорить не хотелось. Признаться, я пропустила момент, когда звездное небо померкло и слилось в размытое блеклое пятно.

А засыпать я всегда умела быстро.

Посетив пресловутые кусты, я проинспектировала заросли на предмет наличия там оборотня (был, гад!) и, присев у костра, занялась завтраком. Запоздало пришедшую мысль о том, как быстро мы с Майлсом спелись в походных условиях, я успешно отмела — тем более что в этот самый момент желудок заявил свои претензии по поводу пропущенного ужина. Поставив на угли котелок, я полюбовалась на результат своего труда и направила стопы к Гори.

Старый друг благодарно ткнулся мне в ладонь бархатным носом, нашел там кусок морковки и даже не стал спорить, когда я заявила на него свои права.

Вода в озере была удивительно теплой — видимо, сказывалось отсутствие подземных ключей. Я полюбовалась, как ленивая лягушка растеклась по песку и решительно взялась за ремень.

— Не боишься? — Майлс подошел незаметно. Учился он этому или талант?

— Чего? — Я недоуменно взглянула на него.

— Оборотня. — Мужчина явно изволил шутить, что прекрасно было видно по смеющимся глазам и тщательно скрываемой улыбке. — Вдруг сожрет?

— Подавится, — вытащила ремень из шлевки, — я костлявая.

— Это да… — Внимательные глаза пробежались по моей фигуре. А мне внезапно стало неловко.

— Чего стоим, кого ждем? — Я скрестила руки на груди. Словно подтверждая мои слова, Гори фыркнул — дескать, права лицезреть хозяйку в неглиже есть только у меня.

Майлс кивнул. В глазах запоздало промелькнуло понимание.

— Далеко не заплывай, — только и бросил он, отворачиваясь.

Я хотела ему сказать, что максимально далеко могу заплыть только вниз, на дно, но вовремя спохватилась — эдак никаких секретов не напасешься. Поэтому с досадой фыркнула и быстро довершила начатое, оставшись в одной рубашке.

Дно оказалось илистым, ноги легко увязали. Чтобы избежать досадной практики прошлого купания, я пустила впереди лошадь, аккуратно ступая следом.

Купаться мой друг любил. Даже очень.

Вот только я не любила. Каждое подобное купание оборачивалось для меня большим сюрпризом. И этот случай не стал исключением.

Вначале мне наподдали под мягкое место, вынудив нырнуть с головой. Когда я, фыркая и отплевываясь, появилась над поверхностью воды, меня любезно макнули в воду еще пару раз. И только потом Гори соизволил повернуться ко мне боком, милостиво разрешив приступить к тому, ради чего мы здесь, собственно, и собрались.

— Это кто кого купал? — ехидно поинтересовался Майлс, стоило нам появиться в пределах его видимости.

— Я — его, — не стала лезть в бутылку. Да я и сама понимала, что выгляжу нелепо со спутанными волосами, с которых стекает вода, в мокрой рубашке, которую я все-таки доукомплектовала курткой, надеясь на солнечный погожий денек. Отпустив Гори к собрату, я вооружилась сумкой и отправилась обратно к озеру.

Сменная рубашка нашлась — я точно помнила, что она у меня была. Переодевшись и отжав волосы, я почувствовала себя лучше и даже, поддавшись внезапному порыву, заплела куцую косичку. Полюбовалась на сомнительное отражение в водной глади и вернулась обратно. Как раз вовремя — завтрак поспел.

— Отличная погода, — сообщил мне архимаг, стоило нам только сняться с места ночлега.

Я скептически смерила его взглядом. После водных процедур мужчина значительно повеселел и даже изволил шутить.

— Говорят, от Райдоса движется грозовой фронт, — поспешила разочаровать его я.

— Пусть движется, я не против, — хмыкнул он, расстегивая куртку. Я вновь уперлась взглядом в белоснежную рубашку. Сколько же у него сменных? Хотя, учитывая сумку с расширителем пространства, странно, что он не засунул туда домик с палисадником и ледник с продуктами.

Про расширитель мне было рассказано накануне. После продолжительной лекции (в Майлсе явно умер гениальный учитель) мне продемонстрировали возможности пространства, а также любезно разрешили попрактиковаться. Правда, практика была экстренно свернута, когда я попробовала залезть в сумку сама. Оказалось, для живых людей расширитель не предназначен. Я прилюдно выразила сожаление, а Рейгран украдкой вытер пот со лба.

Но в одном архимаг действительно был прав — погода стояла замечательная. Светило солнце. Пахли полевые цветы. Где-то в траве хор кузнечиков маниакально репетировал реквием лету.

Жирный полосатый жук шмякнулся на луку моего седла и завертелся, норовя упасть вниз. Я аккуратно подхватила его и, наклонившись, ссадила на высокий зонтик дикой моркови.

— Без экстрима, дружок, — сопроводила процесс переселения коротким комментарием.

И осеклась, напоровшись на изучающий взгляд.

— Как странно, — улыбнулся архимаг, — когда я впервые тебя увидел, готов был поклясться, что у тебя только две радости в жизни.

— И какие же? — На долгий разговор я настроена не была, но любопытство обязывало.

— Пиво и мужики. — Герцог был краток.

Я фыркнула.

— Когда я впервые увидела тебя, то была уверена, что у тебя тоже две радости в жизни, — отзеркалила подачу.

— Подробнее можно? — Майлс придержал коня.

— Высокомерие и желчь, — не стала жалеть его самолюбие. — А еще себялюбие, чувство собственного величия, сте…

— Так, стоп! — Он отгородился ладонями. — Это уже не две.

— На храм опять-таки деньги не жертвуешь, — выложила я на стол козырь.