— Боже мой, где вы, черт возьми, были? Мы уже гадали, чем заполнить семь минут эфирного времени.

Она осмотрела меня с ног до головы.

— Привет. Вы, должно быть, Тони — кретин с холодильником. Мне придется задать вам пару вопросов в эфире, потому что мы включаемся через пять минут.

Почему продюсер выбрал это место для интервью, было загадкой. Не считая того, что мы находились совсем не в той стране, по которой я путешествовал, это был еще и самый шумный участок дороги на мили вокруг. Без сомнений, у продюсера были причины, и без сомнений — они были полным фуфлом.

Зрители «Трехчасовой жизни», наверное, здорово удивились, почему гримеры подумали, что я буду лучше смотреться ярко-красным.

Спешка и суета вкупе с постоянным притоком раскаленного воздуха сделали меня похожим на помидор. Я определенно выглядел не самым лучшим образом и вряд ли понравился бы влюбчивым восьмидесятилетним зрительницам, которые смотрели это шоу от нечего делать в послеобеденное время. Еще одна упущенная возможность. Однако я говорил довольно хорошо, мои беседы с Джерри Райаном помогли мне привыкнуть к скороговоркам, объясняющим, чем я, собственно, занимаюсь, и интервью прошло очень гладко. Я стоял на обочине с холодильником, а Антуанетта засыпала меня вопросами, пока я пытался поймать машину. Лучше и быть не могло. Не важно, что проносившиеся грузовики заглушали все, что было сказано, это, похоже, совсем не волновало продюсера, который выглядел совершенно счастливым. Рядом стоял Гэри, с гордостью улыбаясь, будто говоря: «Вопреки всему я все-таки доставил этого парня сюда».

В конце интервью Антуанетта подарила мне три несмываемых фломастера, которыми все, кто меня подбросит, должны были расписываться на моем холодильнике. Неплохая идея. Затем, как меня и попросили, я объявил, что поищу местечко получше, поднял свой холодильник с дороги и покатил прочь от камеры, позволяя Антуанетте произнести заключительные слова. Когда мы вышли из эфира, я остановился и поднял глаза на дорожный знак, который висел надо мной. На нем был изображен человек в вязаном шлеме, а ниже было написано:

ВЫ — ПОД ПРИЦЕЛОМ

Спасибо, «Ар-ти-и». Они привезли меня в одно из самых опасных мест во всей Ирландии и заставили бродить по нему с холодильником. За этим, вероятно, следили республиканские военизированные подразделения, которые, когда мы душевно распрощались в эфире, вернулись в штаб-квартиру, составляя один из труднейших докладов, который им когда-либо приходилось делать.

— Мы выяснили, зачем сюда приезжала съемочная группа.

— Вот как? И зачем?

— Они разговаривали с парнем, который стоял у дороги с холодильником, а потом покатил его дальше на тележке.

— Имонн!

— Да?

— Когда ты в последний раз отдыхал?

Это потрясающе, большое спасибо, сказал я Антуанетте по пути в Слайго.

— Не благодарите меня, скажите спасибо Каре, моему продюсеру. Она подумала, что будет замечательно, если люди смогут с вами связаться, поэтому позвонила приятелю в «Эйрселл», и они выдали аппарат. Телефон — ваш, при условии, что вы пару раз упомянете его номер по радио и проведете фотосессию с холодильником и телефоном, когда доберетесь до Дублина.

Это было уже что-то, — мобильный телефон. Дела пошли в гору.

— Мне его выдали на все время путешествия.

— Абсолютно на все.

— Почему?

— Потому что их впечатлил человек, путешествующий автостопом с холодильником.

Я поразмыслил. И сделал вывод: «Я люблю эту страну». Антуанетта стала моим новым Джеймсом. Она, вместо Гэри, взяла на себя обязанности личного водителя. Значительное улучшение в стиле вождения свело на нет ужасное состояние автомобиля. Правительство Ирландской республики не заставляло владельцев транспортных средств проходить техосмотр, и машина Антуанетты была явным свидетельством недальновидности этой политики. Назвать ее смертельной ловушкой означало бы отвесить комплимент. Обычно из ловушки нельзя выбраться, но в этой машине двери и окна угрожали распахнуться в любой миг и освободить взволнованного пассажира от потрепанных ремней на пассажирском сидении.

— Извините за машину, — сказала Антуанетта. — Это почти катастрофа. Единственное, что действительно работает, — обогреватель.

Какое облегчение!

Антуанетта была очаровательной, умной и к тому же хорошей матерью. Она не выглядела на возраст, в каком у женщин имеются четырнадцатилетние сыновья, но заверила меня, что сын присутствует. Слайго ее устраивал, потому что неподалеку жили ее друзья, у которых она могла остановиться после того, как высадит меня. Мы договорились, что это вполне подходящее место, куда я смогу добраться автостопом за день из Банбега, и доставка нас с холодильником в этот пункт была условием сделки, которую я заключил в обмен на телеинтервью. Мобильный телефон стал чем-то вроде бонуса.

Поездка в Слайго через Монаган, Ферманах и графство Лейтрим была приятной, и несмотря на то, что я уже начал привыкать, от пейзажа все еще захватывало дух; озеро Гленкар с одной стороны и высокие горы Дартри над нами — с другой. Мы были в «графстве Иейтса», которое называют так потому, что в Слайго когда-то жил Уильям Батлер Иейтс со своей знаменитой семьей. Они были довольно талантливыми ребятами, эти Йейтсы: брат Уильяма Джек и их отец Джон — оба считались художниками. Сам Уильям Батлер всегда открыто признавался в глубокой любви к своей маленькой родине и писал: «В каком-то смысле Слайго всегда был моим домом». В каком смысле? В том, что он предпочитал жить где угодно, только не там? Если честно, поэтам все сходит с рук только потому, что они умеют завернуть фразу. Ну, допустим, он захотел быть здесь похороненным, однако меня всегда это поражало. По-моему, чтобы выразить восхищение каким-то местом, лучше провести в нем время при жизни, а не после смерти. Как и Йейтсы, я бы тоже предпочел провести жизнь на Французской Ривьере, но различие между нами в том, что я не выбираю, где меня следует похоронить.

Антуанетта беспокоилась о том, где я собирался ночевать.

— Вы забронировали номер?

— Не-а.

У вас есть брошюра со списком гостиниц?

— He-а. Правильное место найдется само собой.

Тони, вы слишком беспечны, это может дурно кончиться.

— Я не беспечен, просто я верю.

— Во что?

Пауза.

Это единственное, о чем я не могу говорить с полной уверенностью.

Когда приехали в Слайго (крупнейший город на северо-западе, с населением 17 тысяч человек), мы припарковались на главной улице и пошли осмотреться. Я не нашел места, где бы мне хотелось остановиться, и сомневался, что хотел бы провести ночь с пятницы на субботу в центре города. Антуанетта завела меня в магазин кулинарии в надежде купить какие-то водоросли под названием «дилиск», но, к сожалению, они кончились. Не беда, в старике из магазина было что-то приятное, и он мне сразу понравился, а еще мое внимание привлекло огромное яйцо на прилавке.