Я заглянула в стойло и вздрогнула от неожиданности, когда в нем закудахтала и забила крыльями курица.

— Ау! — крикнула я. — Ау!

Стоявшая в соседнем стойле лошадь высунула голову из открытой части двери, потрясла ею и взглянула на меня. Я немного отступила, чтобы она не смогла дотянуться и укусить меня, и сказала:

— Не думаю, что ты Эрни.

Из-за нижней половинки двери вынырнул молодой мужчина, чье упитанное тело обтягивала футболка. Его волосы были черными, гладкими и блестящими, совсем как мои, а вот кожа казалась гораздо смуглее.

— Да, я Эрни.

Отодвинув лошадь в сторону, он облокотился на полудверь. Мужчина обшарил меня медленным оценивающим взглядом; мне же необязательно было видеть нижнюю часть его плотного тела — и так понятно, что она тоже мощная и мускулистая. Его черты, как у других мексиканских индейцев, отличались резкостью и угловатостью, а легкая улыбка под усами была удивительно сексуальной. Такие усы Нэнси называет порнографическими. Было ясно: он пытался понять, кто я такая.

Обычное дело. Встречаясь с другими латиноамериканцами, всегда пытаешься понять: откуда они, приехали недавно или уже ассимилировались, предпочитают говорить по-испански или по-английски. А на самом деле важно вот что: можно ли расслабиться в обществе друг друга, можно ли рассчитывать друг на друга и понимать друг друга.

Первая фраза, произнесенная Эрни, рассказала о нем очень много.

— Ты, должно быть, Милагро, потому что, на мой взгляд, ты настоящее чудо. — Его неторопливая речь звучала переливчато.

Я улыбнулась, хотя слышала это не впервые.

— Да, так говорят.

Он обтер руку о футболку и протянул ее мне для пожатия.

— Mucho gusto'[38].

— Encantada'[39].

У него были красивые, сильные руки. Что плохого в том, что я восхищаюсь мужчинами во всем их удивительном многообразии?

Я поведала ему, что Эдна посоветовала мне спросить у него, может ли он снабдить сад оградой.

— Конечно. Как долго ты здесь пробудешь?

Мне стало интересно, хорошо ли Эрни знаком с этим семейством. Спрашивать помощника на ранчо, знает ли он, что его хозяева вампиры, казалось мне дурным тоном.

— ¿Quien sabe?'[40]— пожав плечами, сказала я. — Несколько недель mas о menos'[41]

— Ладно, хорошо. Я дождусь, пока Оз осмотрит лошадь, а потом приду к дому и что-нибудь соображу.

— Оз? Ты имеешь в виду Освальда?

— Ну да, он разбирается в животных. Вот у этой девочки, Стеллы, какая-то инфекция. Видишь? — Он снова пропал за нижней половинкой двери, и мне пришлось опереться на нее, чтобы увидеть то, на что он указывал, — опухшую переднюю ногу лошади. — Мы обычно не вызываем ветеринара, потому что у нас есть Оз.

— Ах да, он говорил мне, что хотел стать ветеринаром.

— Оз сумасшедший, — заметил Эрни, рассмеявшись. — Хотя с животными он действительно умеет обращаться.

Эрни рассказал мне о ранчо, о том, что только около гектара земли использовалось под выращивание синей люцерны для скота и как коровы поели почти весь виноградник.

— У нас почти восемнадцать гектаров по эту сторону речки и еще двадцать по другую, но там только на лошади можно ездить — кругом холмы. В этом месте хорошо просто жить.

Собираясь уходить, я вспомнила, что у меня есть еще один вопрос:

— Эрни, а что такое сборище?

— Так у нас называют ферму.

Рядом с конюшней я заметила большое прямоугольное строение. И была удивлена, когда, распахнув широкую дверь, увидела закрытый бассейн. В общем, все правильно: ведь вампирам для отдыха нужна защищенная от солнца зона. Я окунула руку в воду и поняла — она настолько холодная, что я не решилась бы поплавать в ней даже в здоровом состоянии.

Ранчо располагалось в большой долине, вокруг которой возвышались холмы с повисшими на них лентами тумана. В нескольких загонах пасся привычный набор животных, как на ферме у старика Макдональда'[42]. Я пошла по дорожке, которая, огибая поля, вела к быстро текущей речке.

На берегу ручья росли сосны и канадские багрянники, покрытые розовыми цветами. По другую сторону водоема долина отлого поднималась вверх, к лесу.

На обратном пути к дому я сделала крюк и прошла мимо коттеджа Освальда. Прямоугольная гранитная скульптура, стоявшая в центре ухоженного садика, не очень-то характеризовала обитателя домика как «честного, простого провинциала». Пытаясь заглянуть в окна белого здания, вид на которое мне закрывала буйная растительность, я услышала чей-то веселый голос:

— Меня ищешь?

Я запаниковала и, повернув голову, обратила пристыженный взор на улыбающегося Освальда. У него были совсем не вампирские белые зубы и ямочки, которые тоже вряд ли ожидаешь увидеть у вампира. По всей вероятности, эта генетическая особенность была призвана сбивать с толку жертву.

— Нет, конечно, — возмущенным тоном ответила я. — Я просто осматривала твои растения. У тебя, видимо, плодородная почва, раз все так хорошо растет.

— Да, у меня действительно хорошая почва. Вулканическая.

Поскольку Освальд смотрел мне прямо в глаза, у меня создалось неприятное впечатление, что он прекрасно знает, какие непристойные мыслишки (об извержениях, взрывах, излияниях лавы и так далее) просочились в мое сознание.

— Повезло, — пробормотала я, слегка кивнув, и пошла прочь, стараясь двигаться как можно медленнее.

Эрни шагами измерял периметр огородного участка.

— Босс сказал, чтобы я занялся этой работой. Думает, летом садик порадует Эдну.

Несмотря на то что у меня не было никаких причин радоваться возведению забора на принадлежавшей другим людям территории, я была очень довольна, о чем и поведала Сэму, который как раз вышел из дома.

— А еще нам понадобятся растения и семена. К тому же я должна знать, что вы хотели бы здесь видеть.

— Уверен, что мы с удовольствием воспримем любые ваши решения, касающиеся сада, — произнес Сэм своим успокоительным тоном.

— Надеюсь, вы не будете разочарованы, — сказала я.

— Уверен, что нет. А еще и я, и вся наша семья будем очень благодарны вам, если вы подключите к своей работе бабушку.