– Теряют тамошние существа у нас свои магические способности. Не могут ни слово молвить, ни проявить свои волшебные умения.

– Так вот оно что, – понял я, – то-то Кот-Баюн у нас помалкивал, а в Сказочном Мире вдруг разговорился и даже запел.

– Именно так, – подтвердила Липа, – и в конторе это поняли еще до меня. Тогда майор говорящую змею приволок, которая еще умела красной девицей оборачиваться. Чем уж он ее заманил, понятия не имею, да это и неважно. Любое существо из Сказочного Мира преодолевает барьер легко, особенно если его кто-нибудь уже открыл, вот она может просто из женского любопытства с ним и отправилась – думала походить в девичьем облике по улицам города 21 века, себя показать, да на автомобили с самолетами полюбоваться. Да не тут-то было! У нас она осталась так же умна, как и прежде, а вот способность в девушку превращаться и возможность говорить утратила. Пошипела, пошипела, да и пришлось ее назад уносить. Баюн разговаривать перестает, поэтому и Сивку-Бурку сюда вести бесполезно.

– А как же Палыч? Он и магический барьер сам преодолел, и поет хорошо у нас, и рассказывает интересно.

– Это ты его там не слышал. У нас он все это делает неплохо, но совершенно обычно. А там! Поет чарующим голосом, рассказывает так, что аж заслушаешься. Если бы он у нас так запел, давно бы уже в столице проживал и главенствовал во всех рейтингах певцов. А уж от женщин просто отбоя бы не было.

– Да к нему и сейчас разные дамы похаживают.

– Сейчас это всего лишь одинокие потрепанные дамочки, а при тех способностях дядя Вова сходу бы овладел сердцами миллионов женщин и девушек, и стал признанным секс-символом и кумиром, невзирая на свой немалый возраст.

– Волшебная сила искусства?

– Разумеется, – подтвердила Олимпиада. – Вот насчет открытия им барьера это ты верно подметил, но почему у него это получается, ни ему, ни нам неведомо. А вот насчет твоего явно ошибочного представления об ограниченности количества видов артефактов хочется поговорить особо. Много ли ты знаешь русских сказок?

– Да так, кое-какие фильмы-сказки глядел, кое-что читал. Иной раз мне такие мультики нравились. В общем, я насчет артефактов в основном в курсе, хотя может чего и упустил. И их же немного, всего-то штук пять…

Олимпиада отрицательно покачала рыжей головушкой.

– Десять? – попытался угадать я.

– Нет. Больше, гораздо больше.

– Неужели двадцать? – аж ахнул от удивления я.

– На порядок больше, в десятки раз.

– Где же их тамошние жители прячут? В пещерах каких-нибудь тайных?

– Да какие у них там пещеры, – отмахнулась Липа, – просто сказки начали появляться в русском народе задолго до прихода Рюрика на Русь, а массово записывать их начали только в конце 19 века. Наверняка прошло больше тысячи лет, а может быть и гораздо больше. Очень многие народные сказания к тому времени уже были давно и прочно позабыты. Да и делали это любители, охватывая своими опросами небольшие группы населения из разных волостей и уездов. Многие пласты информации опять были безнадежно утрачены.

А потом произошла Октябрьская Революция, пошло переустройство деревенского быта и культуры, и народу вообще стало не до сказок, дай бы Бог коллективизацию пережить. А там кованым колесом по самым исконным русским местам прошли фашистские орды, и сказкой было самому человеку уцелеть в бушующей круговерти Великой Отечественной Войны. И когда за дело планомерно принялись советские фольклористы, им в наследство достались лишь жалкие обрывки былого наследия.

– И что? – скептически спросил я, – что осталось, то и осталось. Нам-то какая разница?

– Остальному народу это может и без разницы, – согласилась Олимпиада, – а вот нас с тобой это касается напрямую. Воспоминание об этих сказках давным-давно утеряны, а упомянутые в них и давно забытые артефакты в Сказочном Мире остались, никуда не делись. Дядя Вова, как только ознакомился со скромным перечнем того, что мы собирались искать в самом начале, легко уместившимся на одной неполной страничке, сразу на это указал. Ты вот слышал когда-нибудь про говорящий горох? Немного помусолишь его во рту, и начинаешь предсказывать, что будет с тобой и окружающими тебя людьми сегодня, завтра и послезавтра?

– Да что-то не упомню…

– А про стрелу-ищейку? Назвал цель, выпустил ее из лука, и она нужного человека сама три дня ищет?

– И не слыхал! Но я же не фольклорист.

– Да и они не слышали.

– Мало ли чего старик выдумает, он же народный сказитель, то есть сказочник. Долго рассказывал людям быль и небыль, вот в седой головушке все и перепуталось.

– Вот и наши ученые так же подумали, а потом я добыла два артефакта. Шапка-Невидимка вроде бы соответствует нашим знаниям, а вот Волшебное Зеркальце ни в какие ворота не лезет!

– Как это? – удивился я.

– А вот так, – объяснила Липа, – известные нам варианты могут лишь показывать вместо старого лица молодое, или докладывать, кто на свете всех милее, всех румяней и белее. Так?

– Ну да…, – растерянно подтвердил я.

– А добытое нами показывает варианты возможных дорог к цели, места скопления вражеских войск и чужие штабные карты. Где про это пишут или рассказывают?

– Да нигде, – уже уверенно подытожил я. – Выходит, что на самом деле артефактов больше, чем вы думали?

– Гораздо больше. Палычу сразу поверили и составили с его слов новый перечень на нескольких листах, причем он сразу предупредил, что знает далеко не обо всех магических раритетах. После этого нам дали команду собирать все, что под руку попадется, не опираясь на прежние знания, а сами взялись подбирать в наш филиал дополнительных сотрудников. Испытали несколько тысяч человек, а в результате годен оказался один лишь ты, да и то был найден по наводке Птицы Гамаюн.

– Да это еще ни о чем не говорит! В открытый портал прошел…

– И то хлеб!

– … а сам может шиш чего сумею открыть!

– А ты попробуй, – ласково предложила Липа. – Чего зря судить и рядить, ты сегодня смелый.

И вдруг резко рявкнула:

– Открывай!

Я вздрогнул, и от испуга… открыл портал!

– Вот, можешь, когда хочешь, – удовлетворенно заметила моя суженая. – А то сопли тут развел – не смогу, не сумею. Раз, и готово! И не нужен тебе никто, чтобы портал открыть.

– И чего мне теперь, туда отправляться? – ужасаясь собственной лихости, спросил я.

– Да не стоит, – отпустила мою душу на покаяние Потаповна, – ты сегодня и так выжат как лимон…

– Я еще могу!

– А я уже больше не могу, – строго одернула меня Олимпиада. -Поэтому беги домой отдыхать, и больше