Существует и другой подход, который применил Йохан Хелсингиус из Финляндии. Он предложил услуги по анонимизации с помощью базы данных, хранящей соответствия между псевдонимами и реальными адресами электронной почты. Простота этой системы, разумеется, сделала ее любимой мишенью для гражданских (и криминальных) исков, и Йохану пришлось прикрыть свой сервис в 1996 году. Рассредоточенность ремейлеров «шифропанков» делает их устойчивыми против таких запросов и обеспечивает более прочную и масштабируемую основу для анонимных пересылок в Сети.

Для того чтобы ремейлеры распространились на коммерческие сайты (и таким образом увеличили бы их надежность и количество), необходим «цифровой почтовый взнос», который обеспечил бы более солидную экономическую основу для электронной почты в целом. В настоящее время услуги такой почты бесплатны, что привело к широкому распространению спама в Сети. (В этой статье речь не о глобальном регулировании, а о рыночном механизме ценообразования для электронной почты.) Кое-какие наработки в направлении «почтового взноса» уже имеются, но для настоящего прорыва требуется повсеместное внедрение систем цифровой наличности.

Использование ремейлеров – лишь один из примеров пользы криптографии в изменении устоявшихся институтов и отношений.

Подлинные нимы

Жаркие споры по поводу псевдонимов и того, в каких обстоятельствах уместно требовать настоящие имена, ведутся уже не одно десятилетие.

Почему вообще мы согласны с тем, что фамилии назначаются официальными властями и что власти ручаются за их подлинность? Правительство любит вмешиваться в дела идентификации личности, потому что это дает им дополнительный контроль. И помогает отследить денежный поток. В прошлых столетиях, например, правители разных европейских стран вынуждали евреев отказываться от их традиционных фамилий по отцу («Яков сын Израиля»), потому что так было легче взимать налоги, отслеживать перемещения и тому подобное. «Лучшие» фамилии власти продавали тем, у кого были деньги, раздавая другим менее желательные, порой оскорбительные фамилии.

Похожая практика существовала в Соединенных Штатах в отношении бывших рабов и иммигрантов. Как говорил Ницше, «Право господ давать имена заходит столь далеко, что не будет преувеличением рассматривать сам язык как проявление власти господствующих натур». Сегодняшние правители наделили себя даже правом создавать фальшивые личности, с липовой кредитной историей, университетскими дипломами и прочим. Под предлогом «безопасности свидетелей» Федеральная программа по защите свидетелей сфабриковала более пятидесяти тысяч личностей. Главные учреждения кредитной отчетности, разумеется, посвящены в дело, ведь их не одурачишь «призраками», которые неминуемо появляются в базах данных. Только вообразите, что даете ссуду лицу с отменным кредитным рейтингом, а потом обнаруживаете, что одолжили осужденному мошеннику, который сдал своих корешей в обмен на поддельные документы. На кого тут подавать в суд? (Одним из преимуществ анонимных информационных услуг могло бы стать разоблачение подобных правительственных махинаций. Например, если предложить деньги за диск с подлинными именами и местоположением участников программы защиты свидетелей, то любой, у кого есть доступ к этой базе данных, становится потенциальным продавцом. Причем операцию по продаже невозможно отследить. Вот где начинается самое интересное!)

Сейчас вовсю проталкивают введение национальных удостоверений личности, этаких смарт-карточек для контроля за иммиграцией, передвижением, уклоняющимися от алиментов папашами и террористами. В свободном обществе граждане, желающие обходиться исключительно официальными именами, могут, безусловно, отказаться от общения с нимами. Подлинные имена станут просто одним из возможных, но не обязательных способов удостоверения личности.

Электронные псевдонимы и создание устойчивых личностей в Сети, которые нельзя ни подделать, ни напрямую связать с подлинными именами их владельцев, очень полезны в смысле гарантии свободы слова, так как обеспечивают свободное высказывание непринятых мнений и проведение экономических операций, которые не в силах заблокировать местное руководство. Технологии, внедренные «шифропанками» и другими, исключают возможность отследить их личности, гражданскую принадлежность и даже континент, на котором они находятся, до тех пор, пока они сами не захотят раскрыть информацию. Это меняет устоявшиеся «топологические взаимоотношения» в мире, допуская различные взаимодействия без регулирования, налогообложения или вмешательства со стороны правительства.

Криптография с открытым ключом

Криптография – это не просто возможность обмениваться тайными сообщениями. Мощная, непробиваемая криптография с открытым ключом в сочетании с виртуальными сообществами в киберпространстве может глубоко повлиять на существующую социально-экономическую систему. Криптоанархия – это практическое виртуальное воплощение анархо-капитализма, при котором стираются государственные границы, и человек свободен вести экономическую деятельность как ему заблагорассудится.

Основной принцип современной криптографии с открытым ключом – это наличие двух ключей: один запирает ящик, а другой его отпирает. Владелец ящика Боб сообщает всем ключ, которым можно запереть «его» ящик, при этом ключ, который открывает ящик, он держит в секрете. Теперь любой может запереть что-то в ящике Боба с помощью доступного всем ключа, а вот ключ к содержимому есть только у самого владельца, и вскрыть ящик не сможет никакая вычислительная сила в мире.

У этого принципа существуют разные вариации и дополнения. Одна из общепринятых метафор – конверт: любой может поместить что-то внутри адресованного Бобу конверта и запечатать его, но только Боб может распечатать свои конверты. (В цепочках ремейлеров, которые мы только что обсуждали, как раз используется сколь угодно вложенных друг в друга конвертов.)

Итак, криптография управляет местным доступом к какой-либо тайне. Допустим, у пользователя есть закрытый ключ, известный только ему. Тогда любые послания, зашифрованные его открытым ключом, может расшифровать только он. Пока закрытый ключ остается в секрете, зашифрованные сообщения больше никому не доступны.

Надежность ключей определяется их длиной, то есть количеством битов. К примеру, чтобы взломать «слабый» ключ из сорока или пятидесяти бит, достаточно персонального компьютера. Ключи длиной от шестидесяти четырех до восьмидесяти бит посильнее, хотя все еще пробиваемы. Использовать шифры из нескольких сотен бит ненамного сложнее, однако такие ключи способны выдерживать лобовые атаки на протяжении столетий, если не тысячелетий. Криптография с открытым ключом обладает тем важным свойством, что зашифровать текст с помощью длинного ключа гораздо проще, чем взломать такой шифротекст, не имея закрытого ключа. Удлинение ключа экспоненциально повышает сложность взлома. Поэтому увеличение компьютерных мощностей легко компенсируется применением более длинных ключей. Даже «массивные параллельные вычисления», на которые несведущие люди часто ссылаются как на способ взломать такие шифры, предлагают лишь незначительное, линейное ускорение атак взломщиков… уж точно несравнимое с усилиями и ресурсами, необходимыми для операций с большими числами. Противостояние быстрым компьютерам – огромная победа мощной криптографии.