– Я… я только не понимаю, что все это значит…

– Еще бы. Никто из нас не понимает. А оно, собственно, и не обязано что-то там значить. Ну, кроме того, что ты никогда не будешь один. Как там в этой поговорке сказано? «Дом – это место, откуда тебя не прогонят»?

– Дом – это такое место, раз уж ты туда пришел, тебя впустят, – сообщил поддатый товарищ у двери. – Стих Роберта Фроста «Смерть батрака».

Я обернулся поглядеть на него; он улыбнулся, продемонстрировав сильно прореженные зубы.

– Ему тоже скоро светит пополнить галерею, – прокомментировал бармен, указывая на пьянчугу движением подбородка. – Если будет продолжать в том же духе. Он год проработал учителем в школе, а потом бюджет урезали, его как новичка уволили, и теперь… Он, видишь ли, тоже в своем роде повар. Только варит метедрин и большую часть продукта сам и ухрюкивает. Мы пытались ему помочь, но… – Он вздохнул. – Некоторые из нас не желают, чтобы им помогали.

Я отвернулся вместе с табуреткой, не желая разглядывать портрет себя, падшего гораздо ниже, чем виделось мне в самых страшных снах.

– Но разве все это не значит, что я… ненастоящий или просто плод чьего-то воображения, или…

– Думаю, самый первый Ти-Джей тут я, если уж на то пошло, – ухмыльнулся бармен. – Разумеется, остальные думают, что это они. Во всяком случае, я здесь один из самых настоящих. И тут, представь себе, ты! Уезжаешь в Калифорнию, всем рассказываешь, что любишь спать с парнями – я хочу сказать, большинство из нас держит это в секрете, – и лезешь на телевидение! Совершенно неправдоподобно! И, однако же… – он сделал долгий глоток из бутылки, – вот он ты.

– И кто-нибудь из нас… счастлив?

Такое явление, такое, не побоюсь этого слова, чудо (и неважно, насколько прозаичным оно выглядит для этого бармена) просто обязано иметь какой-то смысл! Должно в нем прятаться хоть какое-то завалящее откровение, разве нет?

– Счастлив? А то! Хотя бы иногда. А некоторые совершенно несчастны. Все как у людей, я полагаю. Понятное дело, это кажется удивительным: вот они – мы, все рядом – почти одинаковые, но все из разных миров, которые трутся боками. У каждого своя жизнь, и это… просто жизнь, чувак.

Я допил свое пиво. Один из моих любимых видов, светлый эль. Что, впрочем, совсем неудивительно.

Бармен наклонил голову набок и, прищурившись, поглядел на меня.

– Ну-с, Ти-Джей… или, стоп, ты же один из тех, кому больше нравится «Терри», да? Как долго ты намерен торчать тут, в городе?

– Не знаю. Сказал Джимми, что где-то пару дней… но на самом деле я не знаю, куда и к чему возвращаться. Я надеялся открыть свой ресторан, но призовых денег не выиграл, да и вся идея «идти собственным путем» уже выглядит как-то донельзя… утомительно.

Он захихикал.

– Тут мы, возможно, сумеем помочь. Помнишь, я говорил об инвесторах? Они тоже – мы. Некоторые из нас очень неплохо устроились и всегда готовы поучаствовать в том, чтобы вытащить других, кому не так повезло. Транзакции бывают довольно затейливые – приходится обращать наличность в золото или вроде того, а то когда у купюр из одного мира такие же серийные номера, как у купюр из другого, их почему-то считают поддельными. Но мы это все уже проходили.

Я открыл рот, потом снова закрыл. Теневые вкладчики? И это происходит со мной?

– Это ужасно щедро… но я даже не уверен, что действительно хочу открывать ресторан. Мне этого полагается хотеть…

Я затряс головой; в глазах, к моему собственному удивлению, поднимались слезы. Я впился взглядом в исцарапанное дерево стойки.

– Я даже больше не понимаю, кто я вообще, к черту, такой, представляешь?

– О, да. Еще как представляю. Но затем мы и здесь, братец, – для тебя. Мы скучали по тебе. И готовы помочь, чем только сможем…

– Я не знаю, что вы можете сделать. Если я сам не могу с собой справиться, не уверен, что еще больше меня как-то поможет. Вот если бы мне немножко времени – собраться с мыслями, понять, что я хочу делать, кем я хочу быть…

Бармен широко улыбнулся.

– Вот что я тебе скажу. Иногда – в совершенно особых случаях, сам понимаешь, – мы меняемся местами. На строго временной основе, если только все не согласятся, что хотят поменяться навсегда. Ты можешь сойти со своей дорожки и немного погулять по чужой. Попробовать на вкус жизнь другого Ти-Джея… или вообще взять отпуск. Скажем, кому-то из нас нужны каникулы, а кому-то – перемены. Ну, мы и помогаем друг другу. Я уже говорил, ты у нас отщепенец, у тебя необычная, редкая дорога. Уверен, мы найдем Ти-Джея, который не прочь ступить на нее, – на какое-то время. А ты тем временем подышишь воздухом, расправишь плечи и все такое. И, кстати, многие из нас отлично готовят.

– Правда? А мне тогда нужно будет… ну, занять чье-то чужое место?

– Совсем не обязательно. Только если захочешь. Кто-нибудь из нас сообщит своим, что отправляется в поход, или на пешую прогулку по Аппалачской тропе, или на рыбалку, а сам улизнет на пару недель в твою жизнь. Даже если твои друзья решат, что он как-то забавно себя ведет… ну, так ты и живешь в довольно забавном месте, верно?

Я нахмурился, созерцая бодро проносящиеся передо мной картинки из фильмов ужасов: двойники, обмен телами… На лице, видимо, тоже что-то отразилось, потому что бармен презрительно фыркнул.

– Думаешь, кому-нибудь придет в голову украсть твою жизнь? В ней все и в самом деле так неимоверно круто?

– Нет, – честно признал я. – Мне удалось довольно многое профукать.

– Вот в том-то и дело. Мы бы не стали мириться с подобного рода дерьмом, уверяю тебя. Нам уже случалось разбираться со своими за преступления против собственной личности, хотя приятного в этом мало. Но такой абсурд у нас не проходит.

– То есть один из вас – один из меня – готов пойти на это просто по доброте душевной?

Он кивнул.

– Мы – семья. А зачем еще нужны семьи? Любой из нас может принять неверное решение… черт побери, да это вообще с кем угодно может случиться, мы все это знаем! И только по чистой удаче не случается. Короче, если решишь сойти со своего пути и спрятаться, можешь на какое-то время зависнуть здесь. Сзади есть комната с раскладушкой, можешь пользоваться кухней, я даже душ устроил – те из наших, что пошли в строительство, провели воду.

Я окинул взглядом столы и стулья, музыкальный автомат в углу, старые жестяные эмблемы пивных марок по стенам. Заводить собственный ресторан как-то страшно, но поработать-то в нем никто не мешает. Опыта у меня маловато, но с кухней я управлюсь. Пока единственной моей заботой будет то, что лежит прямо под носом на гриле или разделочной доске, все остальное в голове разрулится как-нибудь само собой. А если застряну, кругом полно народа, всегда готового помочь советом. И знающего меня, по крайней мере не хуже, чем я сам себя знаю.