* * *

Николай устроился в центральном ложементе, прямо напротив пульта управления. Опустился на мягкую поверхность, тут же принявшую форму его тела, подключил пилотный скафандр к системам управления. Мягко зажглись экраны вдоль стен. Камеры внешнего обзора автоматически вывели на них нужную картинку, пытаясь имитировать окна во внешний мир. Серо-бурая муть, ничего не видно. Плевать. На центральный экран выведем компьютерную симуляцию окружающего мира. Правый – погода. Левый – контроль систем. Забрало шлема – программа пилотирования.

– Так, – сухо сказал Павлов, опуская руки в сенсо-гель на подлокотниках, – что мы имеем с гуся?

С гуся, помимо шкварок, имелось много чего. Первое – основной блок распределителя так и не заработал. Николай предполагал, что восстановление заводских настроек помогло бы его перезапустить. Но на это нет времени. Резервный – работает, но плохо откалиброван. Все вернулось к началу.

– Пельмени – на исходную, – пробормотал Павлов. – Давай-ка начинать, пилот.

Запустив стандартный предполетный тест, Николай быстро просмотрел данные энергосистем. Все в порядке, ошибок нет, отключение дополнительного оборудования прошло успешно. Погода шепчет. Ветер ураганный, несет много твердых частиц. Растет температура и излучение. Чем бы ни плевался вулкан, дело он свое знал хорошо. За бортом уже не ядовитая атмосфера, а почти твердое месиво. Да, движки выдержат. Наверное. Придется взлетать на полной. Перегрузки будут, но гравикомпенсаторы в порядке. И на борту нет людей, а это плюс, огромный плюс.

Тест плавно катился к финалу, и Павлов успел окинуть взглядом периметр вокруг катера, выискивая неожиданные опасности. Компьютерная симуляция уже не справлялась – радары и сканеры начали принимать слишком плотную атмосферу за единое твердое вещество. Ба! Около грузового трюма печальная процессия! Два гусеничных сборщика, похожих на шары, выполнили свою работу и вернулись на точку высадки. Аппараты отработали на отлично – собрали все зонды и датчики и теперь неуверенно мнутся у закрытых дверей, мечтая передать накопленную информацию законным владельцам.

– Зараза, – прошипел Николай, вращая глазами. – Ну что такое…

Не мог он бросить их, не мог. Аппаратура, данные… А сами механизмы? Стоят у закрытой двери. Осталось полметра. Оставить их одних в глубинах космоса, навсегда бросив тут, на пустой планете?

Зарычав, Павлов выдернул руку из управления пилотированием, сунул в гнездо контроля корабля. Так. Аварийное открытие грузового шлюза. Замки долой. Пандус открывается. Сколько это займет, минуту, две? Ох, сколько мусора, сколько дряни несет ветер. Связь с автоматикой. Заползайте. Все, разом, пошли, пошли, пошли. Что же вы такие медленные, друзья мои неторопливые!

Пока ползут – прогрев двигателей. Предварительный запуск. Трясет, сильно трясет. Это такой ветер? А, нет, это вулкан, будь он неладен. Начало сыпать сверху сухой крошкой. Так, это что? Автоматика отменяет команду. Нет условий для взлета. Да, понимаю. Все верно, родная. Условий нет, но взлетать будем. Надо, Федя, надо. Давай-ка ручной режим.

Стиснув зубы, Николай отключил системы автоматического информирования, все подсказки. Все равно свихнутся, когда он стартует. Да, такое бывало и на Марсе – компьютер перестраховывается, подсказывая хрупким людишкам, что они не выдержат. А они выдержат. Должны.

Киберы в трюме. Замерли у входа. Поднять пандус. Закрыть замки. Аварийная блокировка. К черту системы очистки, даже камеру не будем продувать, некогда. На базе разберемся. Если долетим.

Запечатав грузовой трюм, Николай вернулся к системам пилотирования. Все готово. Двигатели разогрелись, защита работает, вспомогательные системы в норме, пилотирование активно. Пора.

На секунду прикрыв глаза, Павлов глубоко вдохнул. Медленно выдохнул, открыл глаза и дал команду старта.

Катер дрогнул, когда двигатели вышли на рабочую мощность. Павлов ощутил этот рывок даже сидя в мягком ложементе – потому что ждал его. Сейчас по инструкции положено включить автоматику, тогда она мягко поднимет катер. Ага, мягко поднимет.

Павлов мельком пожалел, что здесь нет привычного штурвала старой техники, в который можно было бы вцепиться изо всех сил – как в спасательный круг. Ладно. Мощность. Первая пара, вторая пара. Увеличиваем постепенно, плавно. А теперь пора.

Катер затрясся, и Павлова мягко вдавило в ложемент – старт на полной мощности чувствовался даже сквозь систему гравикомпенсаторов. Николай, стиснув зубы, полностью отключился от мира, растворившись в потоке данных. Двигатели – полная мощность. Боковой ветер, бьет в правую скулу. Только катер выбрался из клейкого месива поверхности, как сразу получил удар. Боковыми и маневровыми компенсировать… их мощности не хватает. «Утюг» медленно набирает высоту, но при этом его несет над поверхностью, несет к горам. К вулкану.

Прикусив губу, Павлов попытался на лету развернуть катер – носом к ветру. Боковые включить. Выключить. Четверть мощности на первую пару, пятьдесят на вторую… Болтанка. Чертова болтанка. Хорошо тяжелой межпланетной ракете, когда она поднимается со стартовой площадки. Какие там ветра – там такая мощность движков, что сотни тонн металла уходят вверх на раскаленном пучке пламени. А тут у нас – катерок. Легкий. Тут напрямую вверх не попрешь. Тем более, в такой плотной атмосфере. Почти самолет. Но хорошо, что не самолет.

Восходящий поток ударил снизу неожиданно. Катер подбросило вверх, закрутило. Двигатели, послушно выполняя команду, внесли свою лепту. «Утюг» развернуло, потом перевернуло и бросило вниз. Павлов лихорадочно зашевелил пальцами, отдавая одновременно десяток противоречащих команд, пытаясь восстановить равновесие. Катер вращался, крутился вокруг оси, перегрузки скакнули до максимума гравитационной защиты. В глазах разом потемнело. Павлов резко отрубил двигатели, сразу все. Катер, превратившийся в кусок металла, рухнул вниз, подчиняясь боковому ветру и идя наискось. Свободное падение… боковыми стабилизация вращения… Полный старт!

Двигатели включились разом, когда до поверхности оставалась сотня метров. Металлическая громада катера, пылая всеми двигателями, ухнула вниз, по прямой. В глазах у Николая потемнело, и через секунду «утюг» хлопнулся в липкую грязь. Стоп машина.

Павлов вытащил из геля дрожащую руку, поднял забрало шлема, провел холодной ладонью по лицу. Удар о поверхность удалось предотвратить. Но перегрузки… Даже гравитаты не спасли. Пилот чувствовал себя так, словно на него упал дом.

Тяжело вздохнув, Николай помотал головой, бросил взгляд на экраны. Так, пошли помехи. Радиация на максимуме, уже влияет на аппаратуру. Атмосфера – если так можно назвать эту взвесь из грязи – ярится вьюгой. А он опять по уши в… грязи. А вокруг – раскаленный ад.

– Ладно, – прошептал Павлов и вдруг почувствовал боль в губе.

Прикусил. До крови. Когда? Неважно.

– Раунд два, – прохрипел Павлов, надевая шлем. – Наша команда пока уступает противнику одно очко.

На этот раз он сделал два вздоха. Три. Четыре. И дал полную мощность на двигатели. Катер рывком оторвался от поверхности и тут же попал в объятья шторма, потащившего упрямый кусок металла к горам. На этот раз Павлов не сопротивлялся. Он и не пытался набрать высоту, перебарывая ветер из липкого месива. Дав полную мощность двигателям, он перешел сразу в горизонтальный полет, оседлал волну ветра и подчинился ей. Двести метров, триста – главное, следить за болтанкой и провалами. Вихри пытаются сбить с курса, нужно компенсировать боковыми, не допускать вращения. Бреющий полет над холмами из раскаленной грязи – вот новая тактика.