Серебристая стена пластали медленно приближалась. Лучи мощных прожекторов вырвали из кромешной тьмы открытого космоса фрагмент творения рук человеческих, но за пределами круга света лежала непроглядная тьма. В самом центре серебристой стены, словно эхо, словно рифма, распахнулся черный прямоугольник. Темнота, светлый круг, снова темнота. База-транспортер, временное убежище людей в этой безымянной пока системе, гостеприимно распахнула дверь, чтобы принять в объятья блудного сына.

Павлов сидел в центральном ложементе УТ2 – универсального транспортного катера – и держал руки в управляющем геле. Заход в док автономной станции выполнялся в автоматическом режиме, умная аппаратура сама оценивала скорость движения базы, включала и выключала маневровые двигатели, выравнивая скорость «утюга», наводилась, прицеливалась. Но человек был обязан контролировать процесс, подстраховывая автоматику. И ни один пилот в здравом уме не нарушил бы это правило.

Не был исключением и Николай. Он немного устал, чувствовал непривычную ломоту в висках, но держал руку на пульсе автоматики. Осталось немного – совсем чуть-чуть. Они вернулись домой.

Рейс выдался непростым. Впрочем, здесь, в новой системе, любой рейс был непростым. Это нормально. Это работа. Это дальний космос. И ученые, сующий свой длинный нос в любую точку пространства – тоже нормально. Хотя и очень утомительно.

После прыжка в десять световых лет «Академик Ефремов» прибыл в заданную точку – в полупустую звездную систему, которая должна была стать новой стартовой площадкой для следующего прыжка. Команда звездолета вывела исследовательское судно на орбиту крохотной красной звезды. Проведя все расчеты, курс выбрали такой, чтобы максимально экономить расход топливных элементов, но при этом и дать возможность ученым проводить исследования, не покидая корабля. Техники и инженеры немедленно взялись за работу, стараясь быстро подготовить прыжковые двигатели «Ефремова» к новому путешествию.

Два прыжка позади, топлива хватит еще на один – самый дальний. Последнее испытание, испытание на прочность. А двигатели вовсе не так идеальны, как казалось. Им требуется серьезное обслуживание и ремонт. Это займет время, от двух месяцев до полугода. Такая задержка была ожидаема, и руководство экспедиции заранее подготовило план исследований системы, чтобы ни один день не был потрачен впустую.

Сразу же после прибытия звездолета Ученая часть начала готовиться к комплексному исследованию звездной системы. Пусть она не такая многообещающая, как конечная цель корабля, Скорпион-18, но и здесь достаточно тайн.

Прямо с борта «Ефремова» стартовали универсальные транспорты с учеными и оборудованием, направляясь к единственной планете системы. Это был крохотный обожженный шарик, имевший несчастье оказаться слишком близко к звезде. Опыт исследования Первой, планеты, оставшейся далеко позади, пригодился. Работа была налажена, процедуры утверждены, планы скорректированы, – оставалось только засучить рукава и работать. Но было в этой системе и нечто особенное, привлекавшее внимание ученых не меньше единственной планеты. Пояс астероидов. Как говорили ученые – пояс из мелких камешков у красавицы-звезды.

Ученые предполагали, что по орбите в центре системы разбросаны осколки древней планеты. Но осколков было слишком много, и некоторые теоретики поговаривали о столкновении двух планет. А может, и трех. А может… Теорий было предостаточно. Ученые мужи, тряся отпущенными за время экспедиции бородами, отчаянно защищали свои точки зрения. Порой доходило до крупных ссор. Ведь за отросшую бороду так удобно хватать оппонента! Павлов особо не вникал в хитросплетенье идей. У него была своя работа, о которой ему радостно сообщил месяц назад непосредственный руководитель – командир пилотной группы АСС – Рим Зотов.

Оказалось, что в рамках исследования системы была сформирована отдельная экспедиционная группа. Пояс астероидов, конечно, надо было изучать. Но никто не собирался гонять «Ефремова» от точки его базирования до пояса и обратно. На этот случай у экспедиции имелись две базы-транспортера, ласково именуемые «баржами».

Эти неуклюжие и неповоротливые суда, походившие на огромные цистерны, были скорее орбитальными базами, чем кораблями. Двигались они очень медленно, зато могли обеспечить жизнедеятельность сотни человек, не считая экипажа. Именно такую «баржу», с четырьмя универсальными катерами УТ2 и отправили к поясу астероидов. Вместе с толпой ликующих ученых, долго решавших, кому выпадет честь отправиться в командировку. Победители определились быстро и получили свой приз – путешествие в середину планетарной системы вместе с вечно мрачными техниками «баржи» и отрядом Аварийно-спасательной службы.

Аварийно-спасательная служба успела уже стать притчей во языцех. Кроме вполне ожидаемых шуточек насчет названия, шутили и над смыслом. Сравнивали их и с таксистами ученых, и с автомеханиками, и с выездным набором запчастей. Спасать-то некого. На «Ефремове» – свои экстренные службы, включая отряд борьбы за живучесть. А за пределами корабля – ну кого спасать? Так, дежурить для галочки. Не шутили только те ученые, которых Рим вытащил из центра сумасшедшей бури на Первой. Эти ребята прекрасно знали, кто кого собрался спасать.

Отряд был невелик. Шесть пилотов, старший Зотов, Павлов заместитель, – вот и вся группа. Небольшая, что и говорить. Это все, что сейчас мог выделить «Ефремов» для дальней командировки к поясу астероидов. Остальные пилоты малых судов гоняли свои «утюги» с корабля к планете, скользили по системе, разбрасывая и собирая датчики, возили ремонтников вдоль обшивки «Ефремова», помогая выискивать повреждения и проблемные участки. Рабочих рук катастрофически не хватало.

И ученые, собравшиеся в пояс астероидов, были рады – команду Зотова отдали в их полное распоряжение. Личные пилоты, что может быть удобнее! Вот и гоняли теперь «спасателей» и в хвост, и в гриву.

Вздохнув, Павлов вытащил руки из управляющего контура ложемента. Огромная махина универсального катера бесшумно скользнула в черный квадрат на серебристом поле – в самое нутро дока, где и должна была остановиться. Мягко дрогнул корпус, когда в дело вступили гравитататы. «Утюг», захваченный гравитацией, остановился и мягко пошел вниз. Едва заметно дрогнул, коснувшись пола дока. Броневая плита за его хвостом уже закрывалась, еще несколько секунд, и она встанет на место. Начнется процедура очистки и шлюзования. Тогда можно будет сказать, что – все. Рейс окончен.

Николай задумчиво пошевелил пальцами, и система послушно раскрыла меню полной остановки двигателей. Нет, не сейчас, все нужно делать по инструкции. О чем, конечно, не ведомо ученой братии – их ликующие крики из салона доносятся даже сюда, в закрытую рубку пилотирования. Как дети, ей-богу. Откуда у них столько сил и энергии? Вот он, например, чувствует себя как выжатый лимон.

Усталость давала себя знать. Прежде всего – дорога. Два часа лета в один конец. Разумеется, никто не собирался размещать базу прямо на краю пояса астероидов. Эта мешанина летающих камней, скал и мелких осколков была непредсказуема. Риск повреждения базы был слишком велик, поэтому ее разместили подальше от пояса, в той зоне, где было относительно чисто. А к поясу ученых возили укрепленными катерами, способными выдержать удар микрометеорита. Руководитель этого сумасшедшего дома, Федоров, лично выбрал самый перспективный квадрат для исследований – мешанину из обломков скал, достаточно крупных, чтобы можно было безопасно сновать между ними. Конечно, ученым бы хотелось пробежаться по всему поясу, проложить маршрут вокруг звезды, но… Ресурсы не бесконечны, как и время. Поэтому ученая братия сосредоточила свои усилия на отдельно взятом участке, напротив которого и зависла «баржа».