Энни с Тео, жившие теперь далеко на юге, в Мельбурне, приехали только после обеда, торопясь продемонстрировать всем своего недавно родившегося первенца.

— Знаю я вас, небось специально ждали, пока вся работа будет сделана, — шутливо укорил шурина и сестру Кейн, когда все вволю налюбовались маленьким Томасом.

— Не задирайся, дай передохнуть, — отмахнулась Энни, наморщив носик, от брата, который никогда не упускал случая поддразнить ее. — Я и так наработалась, пока рожала сына и наследника Грейнджеров.

— Между прочим, это говорит женщина, которая только что получила диплом с отличием в университете, — напомнила Кейну Черити.

Тео живо закивал головой.

Сидя на веранде, Сара улыбнулась малютке, которого держала на руках. Она дотронулась пальцем до крохотной розовой ручки, и та качнулась, словно цветок под ветерком. Сара, любуясь, посмотрела на прелестное маленькое ушко и пушок на головке ребенка, наслаждаясь тем, как он уютно устроился у нее на коленях, и вдыхая его сладкий чистый запах.

Черити улыбнулась, глядя на нее:

— Мой дорогой малыш не наводит тебя случайно на кое-какие мысли?

Сара засмеялась и посмотрела на Рейда. Они как раз совсем недавно говорили об этом, и теперь она с улыбкой незаметно подмигнула ему, чувствуя глубоко внутри прилив сладостного тепла.

— Вполне возможно, что в следующий раз у вас родится мальчик, — проговорила Энни.

— Рейд наверняка надеется, что снова родится девочка, — сказала Сара. — Он без ума от наших девочек — правда, Рейд?

В саду кто-то громко завизжал. Спрятавшуюся трехлетнюю Люси обнаружили, и теперь она бежала по лужайке, уворачиваясь от своего двоюродного брата Бена, младшего сынишки Кейна и Черити.

Рейд усмехнулся:

— Мне трудно даже представить себе, кто у нас еще родится после Люси.

Люси, младшая, была прекрасным ребенком, но требовала усиленного внимания с самого своего рождения, а в последнее время увлеклась всяческими животными, заставляя родителей лишь качать головой. То в ее постели обнаруживался щенок или котенок в напяленном на него платьице с куклы, то вдруг из карманов ее джинсов высовывали головки крохотные цыплята. Бог знает, кого она могла притащить в следующий раз.

Бен был постарше, а потому без особого труда догнал Люси, и они оба повалились на траву. Люси с негодованием закричала, отбиваясь.

— Пора восстановить мир. — Рейд вскочил и побежал на лужайку.

— Наверное, пришло время завести детей в дом, — сказала Черити. — А то они перевозбудятся, а потом ночью не будут спать.

— Я заманю их горячим шоколадом с пирожками. — Сара встала и вернула Томаса Энни. — Не хочется, чтобы они завтра во время приема были вялые и капризные.

Прием должен был состояться вечером в субботу, и к четырем часам «Саутерн-Кросс» был полностью готов к приезду гостей.

Во всех вазах стояли яркие цветы из сада — стебли имбиря с красными и розовыми цветками, пурпурные бугенвиллеи и ярко-оранжевые геликонии.

Французские окна были распахнуты настежь, чтобы гости могли свободно выходить из гостиной и столовой на веранды, празднично украшенные яркими флажками, шарами и китайскими фонариками.

Длинные столы, накрытые белоснежными хрустящими скатертями, были сдвинуты к стене гостиной. На почетном месте среди выстроившихся рядами блестящих ведерок с шампанским и бокалов стояла великолепная хрустальная чаша, подаренная некогда Джесси и Кобу в день их свадьбы.

Сейчас чаша была наполнена розовым фруктовым пуншем, а чтобы он не согрелся, емкость обложили льдом вперемешку с кусочками ананаса, листьями вишни и мяты.

На кухне повар Роб наносил последние штрихи на свои блюда, приготовленные по случаю приема.

Сара в своей спальне, одев дочерей в новые нарядные платья, завершала макияж. В ванной, примыкающей к комнате, Рейд стоял без рубашки перед зеркалом и брился.

Наложив румяна, Сара удовлетворенно оглядела себя и пошла в ванную проверить, как двигается дело у Рейда.

Увидев в зеркале отражение вошедшей жены, Рейд весело улыбнулся:

— Ты выглядишь просто потрясающе.

Сара была в голубом шелковом платье на узких бретельках. В ушах сверкали чудесные серебряные серьги с синими камнями.

— Ты тоже неплохо выглядишь, новорожденный, хотя весь перемазался кремом для бритья.

Подойдя к Рейду сзади, Сара обняла его за талию. Они обменялись интимными улыбками. Радость волной накатила на Сару при мысли о сегодняшней ночи, когда они останутся одни.

— Ты такая хорошенькая, что мне не терпится уединиться с тобой. — Он обернулся к ней: — А эти гости, они скоро приедут?

— С минуты на минуту.

— Жаль.

Отпустив Рейда, Сара наблюдала, как он закончил бриться, вытер остатки пены с лица и похлопал по щекам ладонями, смоченными в лосьоне после бритья. Знакомый запах наполнил маленькую ванную, и Саре вспомнилось то время, когда она боялась, что этот запах будет всегда преследовать ее лишь в мечтах.

Поглядывая на игру мускулов на спине Рейда, она сняла висевшую на двери рубашку, размышляя о том, как это возможно, чтобы ее прекрасный муж любил ее сильнее и сильнее с каждым годом супружеской жизни.

После семи лет тяжелого труда, которого требовало ранчо «Саутерн-Кросс», после взлетов и падений, включая выкидыш, за которым последовало благословенное рождение Джейн, а потом Люси, они пылали друг к другу страстью, от которой у нее захватывало дух.

Рейд, уже полностью одетый, повернулся к ней, притянул к себе и поцеловал в лоб.

— Я боюсь целовать тебя куда-то еще, иначе испорчу твой макияж. — Он обхватил ее лицо ладонями и с улыбкой заглянул в глаза. — Я тебе очень благодарен за то, что ты принимаешь на себя столько хлопот, каждый год устраивая праздник на мой день рождения.

— Это же весело. А хлопоты мне в радость.

Рейд легонько поцеловал ей кончик носа:

— Я знаю, почему ты это делаешь.

— Хочу, чтобы твой день рождения был не как у всех.

— Потому что я не знал раньше, когда у меня настоящий день рождения, и отмечал его в день рождения Кейна, да?

Сара кивнула.

Рейд посмотрел ей в глаза:

— Я люблю тебя, Сара Маккиннон. Ты самая лучшая женщина на свете.

— Лучшая?

— И самая красивая… и самая сексуальная.

— Так мне больше нравится. — Она легко поцеловала его в щеку. — Я люблю тебя, Рейд.

Больше не беспокоясь о губной помаде, Рейд приник губами к ее губам, и кто знает, какой урон макияжу был бы еще нанесен, если бы их не прервал внезапный крик:

— Мама! Папа! Быстро идите сюда!