– Что, все обрабатывать? – недовольно скривился Ненашев. – Может, с носителями изъять?

– Пал Викторыч, ну что ты как маленький? А в лаборатории следы с носителей сами собой снимутся? И сколько носителей ты изымать собрался? Может, сразу КамАЗ подогнать?

– Ну, может, генетику делать придется, – протянул тот, – потожировые там, может, скрытые какие обнаружатся…

– Ох, – Арина подумала, что с Ненашевым иногда бывает трудно. Как, впрочем, и с любым из нас, поэтому… да, давайте жить дружно и стараться не раздувать конфликты на ровном месте. – Ну давай по мелочи. Вон зубные щетки изымем. Черт его знает, которая чья.

Щеток из фарфорового стакана с толстомордым круглоглазым котенком на боку торчало целых пять. Причем одной из них, судя по состоянию щетины, чистили раковину.

– А вот и телефончик нашего красавца, – сообщил Мишкин, осматривавший стеллаж возле гардероба. – Глянь, Арина Марковна, изымаем?

Ответить она не успела.

Из прихожей донесся скрежет дверного замка.

– Вы дверь запирали? – почему-то шепотом спросила Арина у насторожившегося Мишкина.

Тот пожал плечами:

– Да нет. Зачем? Там Молодцов в прихожей…

Арина мотнула головой в сторону входа – пойдем, мол, поглядим, что за гостей принесло…

Но неизвестный, ковырявшийся в замке, видимо, понял, что дверь не заперта – и ринулся прочь. Негромкий топот по лестнице показался Арине оглушительным.

Прихожая была уже пуста. За распахнутой дверью, после короткого коридорчика, где располагалось еще три квартиры, открывался лифтовый холл – квадратный, просторный, с большим окном и застенчиво притулившейся в уголке трубой мусоропровода. Слева от лифтов дверь с выбитым стеклом вела на лестницу. Выглянув, Арина успела заметить спину Молодцова, уже заворачивавшего на нижний лестничный марш…

Вернулся тот минут через сорок. Покрасневший, запыхавшийся, и слова не столько произносил, сколько выдыхал с присвистом:

– Сбежал…

– Кто сбежал? – хором выдохнули все: и Арина, и Мишкин, и даже Ненашев.

– Да черт… его… знает!.. Пацан… какой-то… Хлипкий… такой, курточка… ка… капюшон.

– Описать или узнать сможешь? – без особой надежды спросила Арина.

– Да я его только со спины видел, – Молодцов расстроенно махнул рукой.

– Так может, не пацан, а девушка? – не унималась она. – Раз хлипкий.

Опер пожал плечами:

– Фиг их нынешних разберет. Может, и девчонка. Хотя по лестнице летел, как мальчишка.

– Как он от тебя ушел? – вклинился в разговор Стас. – Ты ж сразу за ним рванул. Олимпийский чемпион, что ли, по бегу вверх и вниз?

– Какое там! – отмахнулся все еще не отдышавшийся Молодцов. – Невезуха просто: на семнадцатом, что ли, этаже как раз мамаша с коляской из лифта выкатилась. Ну он сразу туда – и фьюить! А я не успел, коляска как раз на пути встала. Пока соседний лифт пришел, пока я спускался, этого гаврика и след простыл. Я уж казню себя, что по лестнице не побежал.

– Семнадцать этажей наперегонки с лифтом? – скептически хмыкнула Арина. – Пусть даже и вниз. Брось, Иван Сергеич. Просто не повезло.

Выходя из подъезда Арина чуть приотстала от оперов – телефон в кармане заиграл вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь», что означало вызов от Зверева. Она улыбнулась – ну хоть в чем-то сегодня удача.

– Неужели уже сравнил волокна? – восхитилась она, забыв даже поздороваться.

– Так чего тянуть? – хмыкнули в трубке. – Если бы совпадение намечалось, я по всем позициям прогнал бы, а так мне и микроскопа хватило.

– Неужели не? – уточнила Арина голосом настолько же убитым, насколько полминуты назад он был радостным.

– Абсолютно, – равнодушно подтвердил Зверев. – Нет, ну то есть и там шерсть, и тут шерсть, а не то чтобы там капрон какой-нибудь, а тут наоборот вискоза. И даже цвет более-менее похожий. Но те ворсинки, что я в стрип-клубе изъял, совершенно другой структуры. Кручение, мерсеризация… а! чего я тебя грузить буду. Главное – нет, это не тот шарф. Хотя когда я на него взглянул, мне и самому показалось… Но – нет. Извини.

Да что ж за день такой! Сперва упущенный шанс поймать… ну да, неизвестно кого, но наверняка же в квартиру убитого не случайный визитер явился! А мы его упустили! А теперь вот и еще одна ниточка оборвалась. Причем в буквальном смысле – ниточка. Арина была заранее уверена в результатах сравнения волокон из стрип-клуба и из шарфа Райской. Вот тебе и уверенность. Обидно: такая подходящая была кандидатура на роль убийцы… Да еще и алиби у нее…

Значит, главным остается вопрос – кто же была та дама, что заказала приватный танец на время убийства? И ведь остроносенькая Альбина с такой уверенностью опознала на записи Райскую… Да и управляющий, похоже, был с этим согласен. И черт бы с ним, с алиби, его и подстроить можно. Но шарф-то! Если сама Райская напялила ради убийства другой шарф – причем очень похожий на свой собственный – то зачем?!! Какой смысл устраивать себе железобетонное алиби, и приходить практически без маскировки?

Получается, кто-то под нее замаскировался? Зачем? Чтобы подставить, вероятно? Ну да. А еще кто-то сунул в руку трупу Лялину сережку – чтобы подставить уже Лялю.

Какая жалость, что у менеджера Светланы алиби не просто железное, а прямо-таки железобетонное: с одиннадцати до почти двух она не отлучалась из общего зала – даже в туалет не выходила – что подтверждают официанты утренней смены, охранник и кассирша. Впрочем, в роли убийцы Арина эту несчастную влюбленную девицу и так не представляла: вряд ли Филипп при ней разваливался бы вольготно на диване, прикрыв глаза. Вот при какой-нибудь клиентке – не исключено. При Ляле – и вовсе. Но Ляли в тот день вообще в клубе не было. Да и с мотивом у нее… не очень. У девушки имелся жених – весьма, надо сказать, завидный – и радужные перспективы будущего счастья, и предположить, что она все это собственноручно уничтожила? Она что, сумасшедшая? Интересно, как беременность на мозги влияет?

* * *

джокер: верните деньги

рубль: вы с ума сошли

джокер: вы ничего не сделали

рубль: заказ выполнен

джокер: не вашими руками

рубль: глупости

джокер: я точно знаю!!! верните аванс!!!

рубль: исключено

джокер: верните деньги, я в полицию пойду!!!

рубль покидает беседу

джокер: верните деньги, мошенник!!!

* * *

В стекло скреблась мелкая ледяная крупка. Как будто зверь какой царапался, стремясь попасть внутрь, в тепло, в мягкое озерцо желтого света от настенной лампы… Давно пора тут все переделать! Сегодня дорогой дизайнерский уют раздражал особенно сильно.