Дом господина Нергассона, на первый взгляд такой же аккуратный, как и у барышень Ларгуссон, при более пристальном изучении вовсе не казался ухоженным. Взыскательный взор легко нашел бы признаки запустения. Слегка облупленная краска ставен, надсадно скрипящее крыльцо, пестрящий сорняками садик наводили на мысль, что последнее время хозяину было вовсе не до домашних хлопот.

На стук отозвался сам кузнец. Он распахнул дверь, увидел госпожу Чернову и молча посторонился.

Проходя мимо, молодая женщина ощутила исходящий от него отчетливый запах коньяка, причем судя по всему, гном употреблял этот благородный напиток уже не первый день, и приятный аромат сменился похмельными миазмами.

Гном провел нежданную гостью в комнату и жестом предложил присаживаться. Сам он остался стоять, так же молча и очень невежливо разглядывая госпожу Чернову.

Господин Нергассон был совсем молод, разумеется, по гномьим меркам — ему едва ли перевалило за пятьдесят. Всклокоченная шевелюра темно-бурого оттенка, крупные ручищи и довольно туманный взгляд напоминали медведя, досрочно разбуженного от зимней спячки. Дом же его походил на берлогу. Удушливый запах пыли и выпивки стоял в гостиной, и молодая женщина невольно передернулась.

— Гм… — произнес гном многозначительно.

И так неразговорчивый кузнец по-видимому под действием алкогольных паров сделался совсем безгласным.

— Извините, что потревожила, — София постаралась мило улыбнуться, — Скажите, как продвигаются ваши изыскания по металлургии?

Гном остановился напротив и лишь молча смотрел на нее, похоже, сбитый с толку неожиданным любопытством.

— Ну… — промычал он наконец.

"Не слишком содержательно!" — с некоторым раздражением подумала госпожа Чернова.

Думается, тут ей мало удастся выяснить, особенно обиняками.

Поэтому она собралась с духом и спросила напрямик:

— Скажите, кто-нибудь заказывал у вас недавно подобные?

Молодая женщина извлекла из ридикюля и предъявила замысловатый ключ от библиотеки. Гномью работу всегда можно отличить по некой тяжеловесной изысканности, правильности линий и подчеркнутой надежности. К тому же вплетенные при ковке руны гарантировали дополнительную защиту.

"Турисаз" перевернутая — закрытая дверь. Простой и недвусмысленный знак.

Кузнец задумчиво покрутил в руках предъявленный ключ, вернул его и отрицательно мотнул головой.

— Вы уверены? — не сдавалась София. — Ни по слепку, ни с оригинала?

Господин Нергассон так взглянул в ответ, что молодой женщине оставалось лишь вздохнуть и спрятать ключ.

— Вы знали покойного господина Ларгуссона? — спросила она на всякий случай, и даже отшатнулась, пораженная реакцией кузнеца на этот, в общем-то, невинный вопрос.

— Знал! — прорычал гном, скалой нависая над нею, и весьма грязно выругался.

Госпожа Чернова покраснела, стараясь не задумываться о смысле произнесенных им слов.

— Какие… — позорно пискнула она, откашлялась и с трудом продолжила, — какие у вас были отношения?

Кузнец экспрессивно добавил еще несколько нелестных эпитетов о сородиче, но быстро унялся.

Из последовавшей краткой речи выяснилось следующее. Покойный обманом склонил некую барышню Варссон принять свое предложение, тем самым обманув сладостные надежды самого господина Нергассона.

Следовательно, у кузнеца обнаружился веский резон убить соперника! Но ведь не мог же гном не понимать всех последствий своих откровений!

— Зачем вы мне это рассказали? — напрямик спросила госпожа Чернова.

Тот пожал плечами и кратко буркнул:

— Все одно донесут…

Молодая женщина решила прекратить на этом дальнейшие расспросы, сочтя их бессмысленными.

Было очевидно: либо ключ изготовлен в другом городе, либо кузнец покрывал убийцу, либо он сам и есть злодей.

Книгу обнаружили лишь три недели тому назад, так что ее кража, несомненно, спланирована недавно. Местные жители редко покидали Бивхейм, и несложно установить, кто из причастных уезжал из города.

Вряд ли господин Нергассон стал бы пособничать убийце, разве что ею была невеста покойного, что весьма маловероятно — чтобы раскроить голову мужчине, потребуется немалая сила, которой не обладала не болезненно-хрупкая барышня Варрсон. (Госпожа Чернова видела ее на суде коронера.)

Вообразить, как сам кузнец раскраивает голову сопернику тяжелой кованой кочергой, было куда легче. Однако для этого сторож должен был впустить его к себе, что допустить почти невозможно. Либо же господин Нергассон изготовил ключ для себя, тихо прокрался в комнату господина Ларгуссона, каким-то образом не потревожив ни чуткий слух последнего, ни охранные заклятия… Маловероятно.

О четвертом варианте даже думать не хотелось. Возможно, в двери остались ключи одной из дам-библиотекарей… Но София могла присягнуть, что ее собственная связка в целости и сохранности. Что же касается госпожи Дарлассон, то с ее стороны было слишком неразумно оставлять свои ключи, поскольку ей было невыгодно обращать внимание полиции на тайный ход. Запертый изнутри дом сразу же наводил на мысль о других путях. Оставалась Юлия, но это было вовсе невероятно!

Размышляя об этом, госпожа Чернова шла по улице, машинально раскланиваясь со знакомыми. Утренние визиты дали ей немалую пищу для раздумий, и теперь молодая женщина была погружена в них, почти не замечая досадных перешептываний и любопытных взглядов.

"Оказывается, ее мать из Муспельхейма!" — донесся до нее обрывок разговора.

Госпожа Чернова споткнулась и лишь огромным усилием воли заставила себя не оборачиваться.

"Она всегда казалась мне подозрительной! — отвечала неведомой собеседнице госпожа Шорова. — Да теперь еще и вся эта неблаговидная история… Говорю вам, она точно лазутчица!"

Послышались охи и ахи, а также согласные восклицания, и яркий солнечный день будто померк для Софии. Отныне для местного общества она сделалась особой неблагонадежной, и со временем от разговоров за спиной знакомые наверняка перейдут к обвинениям в глаза.

Бивхейм… прекрасный мирный город на краю Радужного Моста. Но как сам Биврёст рассыпался на осколки по время Рагнарёк, так и иллюзия тихого благожелательного местечка разлетелась на мелкие кусочки.

София брела домой, почти ничего не видя перед собой. Красные и белоснежные дома, убранные фатой цветущих садов, мозаичные камни мостовой, приветливо распахнутые расписные ставни — прекрасное место, скрывающее гнилое нутро. Ненависть, злоба, корысть и зависть выглядывали из-за нарядных фасадов, ядовито скалились из-за тонкой вуали приличий… Будто красавица, что загадочно улыбается, чуть-чуть, едва приподнимая уголки губ, и вы любуетесь ею, не подозревая, что за плотно сомкнутыми розовыми лепестками скрываются кривые и подпорченные чернотой зубы.