Брат Тейдон на память сыпал цитатами из Галена, Ибн-Сины, Алкемона Кротонского и Орибазия, показал знакомство с такими трудами как «Collectiones medicae», «Ат-Тахсиль» Бахманьяра ибн Марзубани, «Хирургия» Павла Эгинского и «De materia medica» Диоскорида.

Своим ремеслом не брезговал — труп был уложен на один из обширных столов лечебницы, Тейдон извлек сумку с инструментами и подмигнул Раулю: займемся, мэтр? Возьмите рукавицы, если опасаетесь касаться, а я уж как привык, голыми руками.

— Нарбоннская школа? — балагурил брат-травник. — Вызывает уважение. Значит вы, сударь должны знать Аделарда Сен-Беррийского, каноника при святом Жюсте. Преподавал у вас? Вот и нашлись общие знакомцы... Эй, novicius, готов записывать?

Последний возглас относился к юному послушнику-скриптору, коего откомандировал в лечебницу Михаил Овернский — результаты исследования будут запротоколированы, засвидетельствованы подписями Рауля Ознара и брата Тейдона, а затем приобщены к делу. Безупречный порядок в документации — основа следствия.

Послушник уныло кивнул, стараясь не глядеть на покойника. Труп невыносимо смердел и выглядел препротивно.

— Уступаю вам первое слово, мэтр, — сказал травник. — Составили мнение?

— Умер больше месяца назад, от ранения клинком или топором. Остатки крови грязно-зеленого цвета, ergo плоть окончательно сгнила. При этом заметна мумификация — кожа на ногах, уцелевшей руке и голове стала коричневой и высохла. Странно...

— Не то слово, мэтр! Чтобы тело мумифицировалось, нужен сухой жар и отсутствие влаги! Я заглядывал в Речную башню по просьбе его преподобия, там ужасающая сырость и холод, труп должен истекать зеленой слизью в которую превращаются гниющие потроха, а он почему-то высыхает! Малыш, укажи это в записях.

Novicius, с трудом сдерживающий тошноту, снова кивнул и заскрипел пером.

Объект изучения разобрали буквально по косточкам, причем Рауль не скрывал перед травником, что именно является целью поисков. Некий магический предмет. Он может выглядеть как угодно — от клейма на коже до случайно проглоченного стального шарика или серебряной скобы, какими умелые лекари схватывают расходящиеся раны. К окончанию процесса Рауль понял, что не зря выбрал поутру самую поношенную и ветхую одежду — придется выбрасывать, иначе придется вонять до Второго Пришествия.

В обители была обустроена баня — можно хотя бы частично отбить запах и оттереть золой руки. Деревянные ванны обширны и удобны, служки таскают горячую воду в бадьях, брат-травник (Тейдон ведал не только госпиталем, но еще огородом и купальней) настоял, чтобы Рауль всыпал в купель успокаивающие и целебные компоненты — листья хмеля, болотной сушеницы и боярышника вместе с сосновыми иголками. Это позволит обезопасить себя от трупных миазмов.

Как ни жаль, но и в случае с узником Речной башни последовала неудача. Выяснить, отчего вдруг покойник принялся расхаживать среди живых, выть, стенать и плакаться на незнаемом и жутковатом наречии, не удалось. Рауль перепробовал с десяток самых изощренных заклинаний, включая относящиеся к запретной Черной магии, попытался вызвать дух исходного обладателя тела, но натыкался на непреодолимую стену: труп оставался всего лишь трупом.

Когда все усилия окончились ничем, в лечебницу заглянули Танкред ди Джессо вместе с Ролло фон Тергенау, сгребли останки в кожаный мешок и сожгли их в яме, выкопанной в дальней части монастырского сада. Землю и пепел брат Михаил на всякий случай окропил святой водой и прочитал заупокойную.

Очередной тупик. Скверно.

Тем временем отмокавшему в купальне Раулю притащили новую рубаху, полинялый от стирок суконный колет и шоссы: запасливый каштелян монастыря отыскал в кладовых мирское платье. Испорченные вещи спалили вместе с мертвецом.

— И что теперь будем делать? — меланхолично спросил Михаил Овернский, когда Рауль поднялся в кабинет преподобного. — Не отвечайте, это риторический вопрос. Выглядите вы, между прочим, как поживившийся на поле боя мародер — просил ведь каштеляна подобрать достойное благородного человека облачение!..

— Чепуха, дома переоденусь.

— Дома? Конечно. Как ваши взаимоотношения с мадам Верене?

— Никак. Ореада со мной принципиально не разговаривает. Обед приносит служанка, она же занимается печами и уборкой.

— Создается впечатление, — сказал инквизитор, — что мы находимся в центре некоей грандиозной мистификации. Спектакля. Посудите сами: я сам и подчиненные мне люди, прибывшие из Авиньона, пресловутую Охоту собственными глазами ни разу не видели, верно? Только рассказы так называемых очевидцев, из числа местных жителей. Материальных доказательств появления четырех всадников окруженных огнедышащими псами нет.

— Разве? — мэтр понюхал свои ладони. Вроде бы от запаха удалось избавиться. — Тогда чем мы с братом Тейдоном занимались от терции до сексты?

— Кто вам сказал, будто появление бродячего умертвия непременно связано с Дикой охотой?

— Вы сами. Особо подчеркнув, что после всадников постоянно и всегда обнаруживают беспокойных покойников. Э-э... Извините за тавтологию.

— Я тут подумал, что одно вовсе не обязательно следует из другого. Силлогизм не складывается. Прежние выводы были основаны только на свидетельских показаниях, которые можно и должно поставить под сомнение. Давайте сформулируем. Дикая охота в графстве Артуа обязательно воскрешает мертвецов, следовательно воскрешение мертвецов в Артуа невозможно без Дикой охоты.

— Безусловная логическая ошибка. Поднять человека из могилы, к примеру, способно чудо святого — окажись сейчас в Аррасе евангелист Иоанн, он наверняка бы нашел десяток-другой праведников, достойных воскрешения.

— Полагаете, что Иоанн Богослов в данном случае предъявил бы прихожанам бездушных разлагающихся монстров вроде нашего знакомца? — пожал плечами брат Михаил. — В контексте вы уже наговорили на серьезное обвинение в ереси и богохульстве. Хватит софистики: взаимосвязь Дикой охоты и разгуливающих по дороге трупов предлагаю считать недоказанной. Это вполне могут быть два отдельных явления, существующих in parallela, но независимо друг от друга. Есть возражения?

— Никаких, — согласился Рауль. — Что дальше?

— Инквизиционное следствие застряло на развилке, мэтр. Мы чего-то не заметили. Не углядели явного. Успокою: я не собираюсь выделять историю с покойниками в отдельное производство. Читали недавние труды францисканского философа Уильяма Оккама?

— Frustra fit per plura quod potest fieri per pauciora[14], — без запинки отчеканил Рауль.

— Истинно! Если существует несколько логически непротиворечивых определений или объяснений какого-либо явления, то следует считать верным самое простое из них. Всё следует упрощать до тех пор, пока это возможно, но не более того! Но беда в том, что в настоящий момент в наших руках вообще нет помянутых непротиворечивых объяснений! Нить из пальцев ускользает!