— Каким запросом?

— Неужто так плохо?

— Не в этом дело. Просто они у меня все путаются. Выполняешь один — приносят другой. Конвейер, да и только.

— Я о том меморандуме Бауэрса. Чем дело кончилось?

— Понятия не имею. Отдала бумаги, и больше ничего не слышала.

— Вот и радуйся, — познакомившись, Терри и Джуди быстро перешли на «ты». — Будь что не так, тебя живо вызвали бы на ковер к партнеру, так что ликуй. Над чем корпишь сейчас?

— Да так, подгоняю одно дело. Должно быть готово к трем.

— О, так у тебя еще уйма времени. Давай-ка перекусим. — Он накинул висевший на спинке стула пиджак и, уже направляясь к стеклянной двери, затянул узел галстука. Джуди не двинулась, и он с полпути обернулся к ней.

— Чего ты ждешь? В твоем распоряжении сорок пять минут, а снаружи такая красотища! Быть может, для тебя это единственный шанс увидеть сегодня солнце. Домой-то наверняка придешь уже в сумерках. А я с голоду умираю… Пошли, «леди Джи», мы теряем время.

Терри придержал стеклянную дверь, и Джуди вышла с ним из библиотеки. Спустившись на лифте вниз и купив сэндвичи в стоявшем в холле автомате, они, держа в руках белые пакеты с ярко-зелеными логотипами, вышли на освещенную солнцем северную сторону Первой улицы. Терри провел ее наискосок, к Фаррагут Сквер, зеленому пятну размером с целый квартал, и они устроились в тени большого кедра, на одной из немногих свободных скамеек. Напротив находились станция метро и боковой вход в Дом Армии и Военно-Морского Флота. Щебетанье птиц порой заглушалось визгом тормозов огибавших площадь машин.

— Я из Нью-Йорка. А ты откуда? — спросил он, доставая из пакета тунца.

— Я всегда жила здесь, неподалеку… — уклончиво ответила Джуди, не желая выкладывать всю свою подноготную. — А что тебя привело в Вашингтон?

— Юридический факультет. Я решил здесь зацепиться. Когда тебе двадцать восемь и ты только что из Джорджтауна, Вашингтон — место завлекательное.

— А когда тебе будет двадцать девять? — со смехом полюбопытствовала она.

— Будет то же самое, — Терри рассмеялся так заразительно, что прислушались даже сидевшие на бетонных тротуарах голуби. — Я собираюсь остаться здесь на несколько лет, а там видно будет. Юридические аспекты ошибок, допускаемых в медицинской практике, — весьма перспективная область. Число обращений к адвокатам растет, и это обеспечит мою карьеру.

Его откровенность и непосредственность обезоруживали. Молодой задор удачно сочетался в нем с напористым характером, необходимым для ходатая по гражданским делам. — Ну ладно я… А тебя-то что побудило так поздно начать изучать право? А, леди Джи?

— Я осенний цветок, — отшутилась Джуди.

— Это хорошо, — серьезно кивнул Терри. — Поздние цветы — самые стойкие. — Он отломил кусок хлебной мякоти от своего сэндвича и кинул в стайку голубей. Расспросы на этом закончились.

Зато их встречи продолжались: и в июле, и в августе Джуди и Терри частенько выходили вместе перекусить, никогда особо не удаляясь от своего офиса на пересечении Коннектикут-Авеню и Первой улицы. Терри предпочитал есть на свежем воздухе и, соблазняя на это ее, шутливо утверждал, что выполняет таким образом долг перед фирмой, поскольку заботится о цветущем виде одной из сотрудниц. Но при этом он выказывал вовсе нешуточные знания и немалую заинтересованность во всем, касавшемся профессии — подробно разбирал прецеденты, рассуждал о тактике, которую считал пригодной для того или иного дела, и репетировал вопросы, предназначавшиеся для свидетелей, на ней, а то и на голубях, прогуливавшихся по бетонным дорожкам сквера.

Об учебе в Джорджтауне Терри сохранил самые теплые воспоминания и частенько рассказывал Джуди, как, выбегая в восемь пятьдесят пять утра из своей квартиры на Мериленд-Авеню, вскакивал на стоявший у подножия лестницы велосипед, доезжал до учебного корпуса, взбегал с велосипедом по ступеням главной лестницы, прикреплял его цепью к решетке у входа и всегда успевал в аудиторию на девятичасовую лекцию раньше профессора.

Джуди он называл «замечательной собеседницей, как никто умеющей слушать». Таковой она и являлась, главным образом потому, что это давало возможность поменьше распространяться о себе.

В августе, в пятницу ее последней рабочей недели перед возвращением к занятиям, Терри подошел к ней около пяти вечера и уговорил сделать перерыв и зайти выпить чего-нибудь в находившийся через улицу бар с символическим названием «Адвокат».

— Леди Джи, нам непременно надо как-то отметить этот день.

Они уселись на высокие крутящиеся стулья за кожаной стойкой, потягивая из запотевших бокалов холодные напитки. Терри снабдил ее множеством полезных советов по части выбора факультативных предметов на третьем курсе и поинтересовался, что она думает о перспективах того дела о врачебной ошибке, которое он вел совместно с Фрэнком Стивенсом.

Спустя четверть часа, которые пролетели мигом, Терри кивнул бармену.

— Ну, мне пора, — заявил он. — Меня ждет девушка, на углу Коннектикут и Кэй. Это ж надо придумать — встречаться каждый вечер на одном и том же углу! Я всегда говорю ей, что это малость отдает идиосинкразией, а она в ответ, что мной движет чувство вины. Ей, видишь ли, хочется убедиться, что я ухожу из офиса в подобающее время. Странно она рассуждает. Я ей указывал, что такое если и срабатывает, то только пока мы живем в Вашингтоне.

— А вообще, — неожиданно сменил он тему, — не вздумай зарыться с головой в то задание, которое координатор впихнул тебе напоследок. Не то будешь торчать здесь и в четверг, когда в Джорджтауне начнутся занятия… — Подавшись вперед, Терри быстро поцеловал ее и добавил: — Мне будет недоставать тебя, леди Джи, это точно.

Он вышел за дверь, впустив в прохладное помещение волну жаркого, влажного воздуха, отчего, как казалось, кубики льда в бокале стали растворяться быстрее.

Спустя две недели после начала последнего учебного года Джуди получила письмо из канцелярии фирмы «Тафт, Адамс и Роджерс» с предложением постоянной работы. Тут же, незамедлительно, она отправила два: одно — в компанию, где сообщала о своем согласии, а другое — в «Вирджинскую Финансовую Корпорацию», где извещала помощника менеджера о намерении начать с первого июня регулярные выплаты по закладной с тем, чтобы по погашении задолженности вернуть себе свою собственность.

— Вот так! Мы это сделали! У нас получилось! — торжествующе сказала она Шейну, опуская оба конверта в почтовый ящик на Кристалл Плаза. Достигнутое было для нее чем-то гораздо большим, нежели просто возможность рассчитаться с долгами.

Сдача зачетов, необходимых для завершения курса и получения свидетельства, доставила ей ненамного больше хлопот, чем ведение домашнего хозяйства. Суетно, но не очень трудно, что-то вроде уборки после новогодней вечеринки.

Как-то в пятницу — дело было уже в марте — спустившись в холл, она приметила одинокую, державшуюся в стороне от прочих фигуру. Молодой мужчина небрежно привалился к кремовой колонне неподалеку от входных дверей, но внимательный взгляд никак не соответствовал позе. И устремлен этот взгляд был на стеклянную перегородку библиотеки, откуда она только что вышла.