— Да ладно, Малыш, Сал Славос Лен!

— Н-ну, ч-чё-орт, я разозлился! — спрыгивает с кровати с неожиданной бешеной смешной яростью сбесившегося кота, прищурив глаза. — Э? Я зол! Эй, Загг?

— Прикончь их, Сал, не давай им себя сбить.

— Да я их на милю в землю урою! — Елоза замахивается на воздух. — Король Сисек!

В мою комнату вваливается остальная банда, мама впустила их через парадный вход; стояло серое воскресенье, по радио — симфонии, на полу — газеты, Папка — похрапывает в кресле, в духовке — ростбиф.

— Старый добрый Белы! — вопит Винни, кидаясь обнимать Елозу. — Скотт, покажи Заггу свой контракт. Он сочинил контракт, по которому все мы обещаем помочь ему купить эту машину следующим летом.

— Осторожнее, если он не подписан — Подпись: Неизвестный, — вот что там говорится, Загг, — вставляет Гас, который сегодня тоже мрачен, зелен, тих, раздумчив.

Елоза выставляет перед собой кулаки:

— Драка? Драка?

— Контракт? — хмыкает Скотти, сверкнув хитрым золотым зубом. — Мы обсудим условия при некоторых ликвидностях.

С кошачьей неистовой яростью, пот градом, Елоза все еще танцует, боксируя с тенями. Джи-Джей поднимает взгляд:

— Ты принес бумагу, Винни?

— Нет — мне буря не дала, и я ее выбросил. — За окном снег.

— Берегись!

Джи-Джей неожиданно подскакивает с ножом в руке, приставляет его к спине Винни.

— Своллочь! Ни хера не получит и нас всех прикончит! — орет Винни.

— Совсем как Билли Арто — знаешь, что он как-то вечером сказал: «Прости, Мыш, я не могу помочь тебе убирать салун „Серебряная Луна“ после этой банды, бандитов Депернака, потому что у меня левая вертебральная артебралия повреждена» — Ай да парень!

— Этой весной вы все парнишки бошки себе потеряете, я буду подавать и стучать вам по башке, у меня новая жесткая высокая подача — Начало сезона в марте!

Скотти: — (задумался вслух)

— Ветер будет заподлянский, а там очень трудно подачу оценивать в первый день и может солнце яркое, а с таким ветром только одно неправильно —

— Ну дак!

— Загг, — Гас на полном серьезе, — когда я дам тебе по башке первый раз, ты закачаешься и пошатнешься на базе, а потом я врежу тебе еще раз! — все увидят, как ты рухнешь, Питу Плуфф со всей бандой приползут к твоему дому на закате — легкая жертва для моей как никогда ослепляющей сильной подачи и крученого замаха. — В действительности же Гасовы подачи были у банды самым большим хохотом, один раз он так плохо контролировал замах, что дал подачу аж через стенку, и мяча мы так и не нашли, наверное, скатился по склону в реку —

Мы пытались продолжать и развивать эти базары; а к ужину все ушли. Серость наползла на Лоуэлл, все шутки сказаны, с приколами покончено — Что-то в немых сугробах на улицах напоминало утрату; а здесь, в долгой тьме окончания дня было видно, как из воскресных киношек возвращаются детишки, покачиваясь от спаренных сеансов в «Ройяле» и «Короне» — Настала воскресная ночь, лишь разок мигнув уличными фонарями — я слонялся по клубу и смотрел, как играют в кегли — бродил по грустным приконченным улочкам человеческого времени.

Утром в понедельник мы встретились изможденно-смутноликие и направились в школу, как обычно — С разбитым сердцем расслышал я песенку «Я боюсь, что маскарад окончен»[56]— она темнела у меня в ушах, когда мы шагали по ветреному мосту — Из моего предвкушения дней ушла вся радость —

Но на уроке испанского, гляди-ка! — записка от Мэгги. Я разодрал конверт, медленно и задумчиво, трясущимися руками.

Дорогой Джек,

Я пишу это в субботу вечером после танцев. Мне очень тоскливо, я сейчас объясню. Ко мне подошла Бесси, Кровгорд познакомил ее с Эдной. А ты знаешь, как мне нравится Эдна и вся эта ее чопорность. Она сказала, что на соревнованиях с тобой была Полин. Тут я с катушек и слетела. Эдна с Полин подруги, и они ни перед чем не остановятся, чтобы тебя со мною разлучить. Ты заставил меня так ревновать, что прямо не знаю, что я там говорила или делала, знаю только, что мне хотелось поскорее оттуда уйти, но девчонки со мной идти домой не захотели. Если тебе хочется разговаривать с Полин, пожалуйста, пускай этого не видит никто из моих друзей, потому что до меня всегда доходит. Наверно, я не могу справиться со своей ревностью, она у меня врожденная. Ну и, конечно, у этой истории есть и другая сторона. Когда я ревную тебя, я делаю так, что тебе больно, а мне этого страшно не хочется. Я, наверно, не понимаю, как ты можешь ходить с любыми девчонками и чтоб я при этом не вмешивалась. Теперь я осознаю, что я за эгоистка. Джек, ты должен меня простить, пожалуйста. Наверно, это потому, что ты мне так сильно нравишься. Я постараюсь и запомню, что это — твоя привилегия, ходить с кем хочешь и делать как хочешь. Я, конечно, буду ревновать, но когда-то же надо с этим справиться. Однажды, может быть, ты — найдешь во мне те качества, которыми больше всего восхищаешься в девушке, причем — себялюбивой. Я знаю, что у тебя есть право и не отвечать мне, но ты всегда слишком много спускал мне с рук, и я это знаю. Я должна была тебе это написать и сказать, что мне так жалко, что в тот вечер случилось.

Со всей моей любовью

МЭГГИ

Прости меня, пожалуйста

Напиши скорее — а это порви.

В тот вечер я был у нее ровно в восемь, сразу же после ужина и на самом быстром автобусе, хмурый воздух потеплел, что-то поломалось и расцвело грибами во влажной зимней земле Лоуэлла, на Конкорде потрескивал лед, над взбудораженными деревьями дули ветры с зеленоватым грузом надежды — казалось, сама земля возрождается — Мэгги кинулась ко мне в объятья у дверей, мы спрятались в проеме, в темных немых и тесных тисках рук, целуясь, выжидая, прислушиваясь —

— Бедный Джеки, от такой дуры, как я, у тебя всегда будут одни неприятности.

— Нет, не будет.

— Я разозлилась тогда на Кровгорда. Ты его видел? Сегодня? В школе? Можешь ему передать, что я извиняюсь?

— Конечно — конечно — Прячет лицо мне в свитер:

— Мне все равно было так ужасно — У меня дядя умер, я видела его в гробу. Ах — это так… мне все говорят, что мне скучно, что мне нельзя только бродить о дому и думать о мальчиках — о тебе — тебе, — надув губки, целует меня. — А мне из дому даже выходить не хочется — там у них сплошь одни гробы, все мертвые — Как же я работать пойду, если мне и жить не хочется. Ой-ё-ёй — мне было так страаашно —

— Что?

— Мой дядя — Его похоронили в пятницу утром, камней на него набросали и цветы — А мне все равно было плохо, как о тебе подумаю — но не от этого плохо — но я тебе не могу сказать — объяснить не могу —