Папа почему-то в этот раз сел впереди. И вообще, они с дядей Федором разговаривали не просто как соседи, а как старые знакомые. Это показалось мне подозрительным. Но скоро все разъяснилось и стало еще подозрительней.

Мы медленно ехали по шоссе, а папа внимательно смотрел вперед и вдруг сказал:

– Вон указатель, там направо сворачивай.

Под указателем «Колхоз «Красный пахарь» мы свернули на неровную бетонку. И мне показалось, что у нашей машины снова разные колеса.

Хорошо еще, не долго тряслись.

– Вот здесь останови, - сказал папа и вышел из машины. И мы за ним.

Сбоку от дороги мы увидели какие-то странные, длинные и глубокие ямы, похожие на забетонированные траншеи. Они были залиты водой и завалены всяким мусором. И от них тянулся какой-то кисловатый запах.

– Это силосные ямы, - объяснил папа. - Здесь, когда был колхоз, заготавливали на зиму корм для скота.

Ну и что? Нам-то это зачем? Особенно после шашлыков.

– Подождите меня у машины, - сказал папа и пошел вперед, вдоль этих траншей.

Ну, теперь понятно. Не мог в лесу, что ли?

Но я ошибся. У одной траншеи, накрытой сверху бетонными плитами и закрытой спереди железными, запертыми на замок воротами, за которыми вполне мог спрятаться средний танк, папа остановился и почему-то огляделся по сторонам.

Дорога была пустынна. Только на покосившихся столбах сидели и каркали вороны.

Папа зачем-то потрогал замок, достал из кармана какую-то длинную блестящую штучку, всунул ее в скважину - и замок услужливо отперся.

Папа опять огляделся, будто собирался сделать что-то плохое, и, приоткрыв створку ворот, заглянул внутрь. И тут же снова закрыл и запер ворота. И вернулся в машину.

– Точно? - загадочно спросил его дядя Федор.

– Она, - загадочно ответил папа.

Мы, конечно, ни о чем его не спросили, потому что хорошо знали: если у него такое деловое лицо, спрашивать бесполезно.

– До дому? - уточнил дядя Федор. И мы вернулись на шоссе и поехали домой. А мама уже давно дремала на заднем сиденье, утомленная счастьем…

И мы уже ехали по городу, когда папа, все время к чему-то прислушиваясь, вдруг спросил:

– Что-то у тебя, Федя, в движке постукивает?

– Это не постукивает, - спокойно объяснил дядя Федор. - Это крыса у них похрумкивает. Орешки догрызает. Она в «бардачке» прижилась. Маленькая такая, чуть поболе таксы. Леха ей харчи таскает.

– Останови-ка, - попросил папа. - Я все-таки сзади сяду, здесь дует здорово.

Я поменялся с папой местами.

– Что, уже приехали? - проснулась мама. - Как жалко. Я так люблю подремать в машине.

– Да нет, - успокоил ее дядя Федор. - Мы тут рокировками занимаемся. Саныч решил в тыл перебраться.

И мы поехали дальше. Но крыса не унималась. Она стала хрумкать еще энергичнее, наверное, до этого папу стеснялась.

И он не выдержал.

– Нет уж, - решительно сказал он. - Я на такси поеду, - и почему-то посмотрел на часы.

– Чего это он? - снова проснулась мама.

– Крысы испугался, - объяснил Алешка.

– Подумаешь - крыса, - зевнула мама и снова свернулась клубочком. - Это же не таракан.

А я подумал, что дело вовсе не в крысе. Это папа довод такой придумал, чтобы на работу оторваться и ничего нам не объяснять…

Так и получилось. Он приехал чем-то очень довольный и позже нас часа на два, хотя мы еще раза три останавливались, чтобы отдохнула наша машина.

И мы с Алешкой решили, что и всю поездку он специально затеял, чтобы сделать какие-то свои служебные дела.

Обидно немножко, но что поделаешь - такая у него работа. Мы ведь тоже все каникулы за жуликами пробегали.

А мама понатыкала новые колышки в цветочные горшки, навязала на них цветные бантики, полюбовалась и сказала:

– В следующий выходной опять за город поедем.

– Колышков нарежем, - подхватил с хитринкой в глазах Алешка. - Цветочков наберем. На лыжах походим.

Как его зовут?

Для завершения операции «Берегись автомобиля!» оставалось сделать всего один шаг. Передать кассету с записью «совещания в милиции» по назначению - в агентство «Сыщик». Но вот как это сделать? Чтобы не вызвать подозрений. Чтобы выглядела эта передача очень естественной и не насторожила преступников.

Вначале я подумал, что можно задействовать Зинку-Чучундру. Она вполне могла бы вручить кассету папаше. Но наш рыцарь неожиданно бурно запротестовал:

– Ты что, Дим! - заорал он, вытаращив от негодования глаза. - Получится, что она собственного батю в милицию за ручку поведет, да? Так нельзя!

У меня было что ему возразить, но я не стал этого делать. Потому что и сам чувствовал, что это не очень здорово. Не знаю, как объяснить толком, но мне кажется, не стоит детей впутывать в дела родителей.

Но Алешка, отвергнув мое предложение, с ходу внес свое. Как сказал бы папа - конструктивное.

– Дим, знаешь, кому они поверят?

– Кому?

– Своему человеку.

«И этот человек есть!» - как ни странно, довольно быстро догадался я. Да еще он из милиции. И вполне мог присутствовать на этом «совещании» и кое-что записать.

Этот человек - сотрудник ГИБДД, похожий на собаку-боксера, который изо всех сил, подмигивая на экране, принимал участие в рекламе детективного агентства «Сыщик». Наивный инспектор! Он и не догадывался, что его милицейский мундир жулики Бабая использовали как приманку для доверчивых, пострадавших от угона граждан.

Вот такой человек нам и нужен! Как же мы сразу не догадались, что он может нам помочь! Мы ему все расскажем, и он передаст «Сыщику» наше «приглашение» в милицию для всей воровской компании Бабая. Для «сотрудничества в целях задержания злостных угонщиков». И ни у кого из них не возникнет никакого подозрения. Как миленькие соберутся в милиции, да там и останутся.

Красивую операцию мы задумали!

Надо срочно бежать в ГИБДД, знакомиться с этим инспектором.

Лешка идти со мной отказался. Он вообще эту идею с инспектором как-то не очень принял. И сказал мне с крайней озабоченностью:

– Дим, иди один. Каникулы кончаются, скоро в школу. А я еще свою программу по рыцарям не выполнил, мне надо «Дон Кихота» дочитать. Там еще пятьсот сорок страниц осталось…

И начал вовсю врать, что он так засядет за учебу во второй четверти, что ему даже читать будет некогда. И посуду мыть - тоже.

Так я ему и поверил, я уже сколько лет этого хитреца знаю! Просто ему очень не хотелось выходить на улицу, под противный осенний дождик. Но я его пожалел на правах старшего брата и настаивать не стал.