— Не нужно так говорить, пожалуйста, ты меня смущаешь…

Андрэ не стеснялся говорить о своих чувствах, а меня они искренне пугали. Могла ли я подумать, что худощавый мальчик, с которым мы прятались от строгих родителей в заброшенном саду, бегали французскими улочками босиком и гоняли голубей по площади, внезапно вырастет, станет высоким и красивым мужчиной и предложит мне свои руку и сердце? А я возьми и откажи. Он для меня брат, не более, я не могу его воспринимать иначе.

Сложив руки на груди, Флобер отошел к высоким полкам вдоль стены.

— Ты знаешь, что я…

— Знаю, и прошу тебя не напоминать, потому что мы не сможем с тобой общаться. Я и так чувствую себя виноватой.

Флобер покачал головой, перебросил светло-золотистые кудри на одну сторону, но те все равно спружинили и вернулись на лоб.

— Ты тут ни при чем, ведь повода не давала. Я сам себе позволил влюбиться, потому что хотел этого. — Друг замолчал, а я поняла, что не смогу больше ранить его своим присутствием — должна уйти из его жизни. Так всем будет лучше.

— Вчера ты хотела Волгина искусить, если память мне не изменяет…

— Это я виновата, — внезапно осознала. — Я мужа провоцировала, искушала, надела чулки, откровенное платье, а потом… — выдохнула и сильнее закуталась в плед. — Ренат будто свихнулся и творил со мной такое… не стыдясь ни охраны, ни водителя, — я укрылась под ладонями и тяжело выдохнула, потому что картинки из машины все еще волновали меня. Воспоминания добавили жара в кровь, запустили по всему телу немыслимый трепет.

Я выглянула из-под рук, Андрэ остановился возле меня и какое-то время молчал, растягивая губы в подобие улыбки.

— То есть, провокация сработала? — черты друга заострились, в глазах появился новый непонятный блеск.

— О! Еще как! — я вскинула руки в потолок и истерично засмеялась. — Когда муж увидел, что я без… — запнулась, краснея, — …ну ты понял… Он буквально озверел. Никогда еще так не боялась.

— На то и был расчет, — Андрэ отошел к другим стойкам и прицельно выбрал один из нарядов на вешалке. На этот раз темно-синий. — Зря ты так быстро сдаешься, Эния. Если Волгин отступил, да и еще в последний момент, значит, есть в нем что-то человечное. Мало кто может остановиться на грани желания. Это не так просто, как ты думаешь.

— Мне страшно, — я забросила ноги на кресло и натянула плед почти на уши, только нос оставила сверху, чтобы можно было дышать. Так вроде было теплее, но я вовсе не замерзала — меня подбрасывало в немыслимой дрожи от горячих воспоминаний о муже и жуткого ожидания продолжения. Я не могла честно себе сказать, что не хочу этого. Что-то словно изменилось во мне после того, как кончила от ласк Рената.

— Ты говоришь, что он всю ночь отсутствовал и не вернулся до сих пор? — поинтересовался Андрэ.

— Телохранитель сказал, что Волгин уехал по делам, но я не верю. У нас медовый месяц, да и Париж для отдыха выбирала я. Какие у него могут быть тут дела? Вранье!

— Тогда, куда подевался твой муж?

— Не знаю и знать не хочу. Я собираюсь сбежать от него, чтобы не искушать больше судьбу.

— Не боишься, что он отомстит твоим родителям?

Я задумалась. Стоит ли мне беспокоиться о расплате? Он ведь угрожал мне, от этого не отмахнуться.

Но я не стану бояться вечно. Я выполнила часть договора: вышла замуж. О жестоком супружеском долге я ничего не подписывала и не буду подчиняться. Не купит он меня своим богатством, я и без мужа и семьи выживу.

Андрэ подал руку и, дождавшись, пока я поднимусь, провел меня за ширму.

— Сначала нужно приодеться, а потом обсудим остальное.

— Я не буду тебя в это впутывать. Мне нужно только, чтобы ты задержал охрану. О большем я просить не стану.

— Я уже впутался, милая, по самое горло. Раздевайся, Эния, сейчас принесу белье и колготки — осень хоть и теплая, но ветренная.

— Спасибо, — я послушалась совета, скинула одежду на пол и оглядела себя в зеркале. На бедрах с двух сторон багровели крупные отчетливые синяки, отметины грубых рук Рената, губы опухли и покраснели от его терзаний, а грудь, все еще помня жесткие, но такие ловкие прикосновения, внезапно затвердела.

Ренат ведь не тронул меня… Отступил.

Может, я зря затеяла побег, и есть шанс сохранить то, что еще не разбилось?

Ренат

— Ренат Эдуардович, за нами хвост! — повернувшись ко мне, Коля, охранник, показал взглядом назад.

В ночном освещении сложно было понять, что за марка и какой цвет авто. Яркие фары, прилипнув намертво к асфальту, мчались за нами. Нагло. Близко. Опасно.

— Думаешь, те же, что и раньше?

— Скорее всего. Что делаем?

— Нужно оторваться, — я потер ноющее колено ладонью, спину свело колкой знакомой болью, а в голове стало горячо. — Мы не можем их привести к Есении, Коль, ты понимаешь?

— Конечно.

Охранник отвернулся, чтобы раздать по рации указания:

— Нырнем в… — из-за шума в ушах я не услышал часть его фраз. С трудом разобрал четкие последние слова: — Рокировка. Готовность пять минут.

Коля мельком глянул на меня, а я, сдерживая пульсацию в висках пальцами, терпел напряжение, катившееся по всему телу, но смог заставить себя качнуть головой, что все в порядке. Охранник отвернулся, а я впился пальцами в колени, сдерживая острую агонию в висках.

Меня распирало. Будто перед дракой, будто перед взрывом. Напоминало скачки на лошади, когда впереди ты уже видишь высокий барьер и готов отправиться в полет, лишь бы испытать возможности прирученного животного, рискнуть ради нескольких мгновений восторга. Лишь бы преодолеть новую вершину.

Но было что-то еще, кроме адреналина. Был жуткий страх все потерять. Снова.

Что если невидимый враг уже добрался до жены? И что делать потом… Мне стало худо, знакомо свело скулы, боль скользнула на затылок, сжав до невозможности терпеть. Я едва не заорал, сцепил зубы и, наклонившись, выдавил из себя противный свист.

Как оставить Сеню одну с детьми? Особенно, когда на каждом шагу столько опасностей. Но у меня еще есть немного времени подумать над этим, я смогу защитить жену. Главное, сейчас Есению найти и укрыться от опасности.

Машину качнуло, развернуло на скорости. Мы нырнули в тоннель, где резко затормозили, отчего меня подало вперед, ремни безопасности натянулись, сжав грудь, и я стукнулся бровью о боковушку. Даже полегчало немного, боль в висках отступила, заменив жжением на лбу.

Дверь распахнулась.

Все происходило быстро, я почти не участвовал, лишь подчинялся чужому велению, скрипя зубами, прогоняя навязчивое состояние беспомощности.

Мне нужно собраться сейчас! Я должен.