Медленно жуя, он покачал головой и взглянул на оставшуюся половинку буррито.

– Это, – почтительно заявил он, – просто невероятно!

Дайна улыбнулась, довольная комплиментом.

– Спасибо, – кивнула она и со вздохом добавила: – Я стою у плиты с самого утра, и теперь, когда все сделано, нужно принять душ и переодеться, чтобы доставить еду моему клиенту.

Коннор доел буррито и попытался не послать жадный взгляд в сторону закрытых подносов.

– А где этот коктейль-пати?

– Лонг-Бич, – сообщила она и отвернулась, чтобы поставить друг на друга подносы. – Так что мне нужно бежать. Теперь, когда ты вернулся, можешь сменить Луизу. Уверена, она более чем готова немного отдохнуть.

– Лонг-Бич? Да это в часе езды отсюда!

Ему не слишком нравилась мысль о том, что ей придется после вечеринки возвращаться одной в темноте. Вероятно, это будет уже после полуночи, и если она поедет по шоссе Пасифик-Коаст, по пути ей встретится немало темных участков.

Он нахмурился, сообразив, что тревожится за нее.

– Кто-нибудь, кроме тебя, будет обслуживать вечеринку?

– Нет. Это для узкого круга. Я и сама справлюсь.

– Может, мне следует поехать с тобой, – выпалил он, удивленный предложением почти так же, как она, если судить по виду.

– Зачем? – спросила она.

Он пожал плечами:

– Я могу помочь тебе нести подносы. Помогу расставить, довезу туда и обратно…

– Что это с тобой?

Ее темно-карие, сверкавшие любопытством глаза смотрели на него.

«Хороший вопрос», – подумал он. Даже сам Коннор не был уверен в том, почему его так тянуло к ней. Почему рядом с ней он словно оживал. Был более… черт, просто более живым…

После проведенной с ней недели в Ирландии он осознал, что хочет быть с ней рядом постоянно, черт возьми. Слышать ее смех. Наблюдать ее игры с детьми. Видеть, как она поворачивается к нему, с огромными, темными, распахнутыми, сияющими наслаждением глазами. Протянуть к ней руки и смотреть, как она бросается в его объятия.

Но он не собирался ничего этого ей говорить. Так что нашел более подходящую причину:

– Мне не нравится сама мысль о том, что ты будешь возвращаться так поздно и одна. Вот и все.

Медленная, довольная улыбка изогнула ее губы, как раз перед тем, как она приподнялась на носочки и нежно поцеловала его:

– Это так мило.

Теперь Коннор нахмурился. Он вовсе не милый. Спросите хоть кого!

– Дайна, – начал он, ловя ее руку, когда она прошла мимо. Его обуревал поток ощущений, эмоций и мыслей, в которые он не хотел вдаваться. Но было то, что он должен сказать, пока она не вышла из комнаты. То, что ему хотелось выяснить.

Она глянула на их соединенные руки и снова подняла глаза:

– Я сейчас не могу говорить. Мне нужно работать, Коннор.

Но он не отпустил ее. Наоборот, крепче сжал руку:

– Ну, еще минута ничего особенно не меняет.

– Разумеется. Так в чем дело?

– С тех пор, как мы вернулись из Ирландии, ты остаешься в своей комнате.

– Да – кивнула она, громко втянув в себя воздух. – Думаю, будет лучше, если мы вернемся к реальности.

– К черту реальность, – отмахнулся он, дернув Дайну за руку достаточно резко, чтобы притянуть ее к себе. Посмотрел ей в глаза, позволил увидеть в своих голод и желание.

Свободной рукой он сжал ее грудь и улыбнулся, когда она закрыла глаза и вздохнула в ответ. Проведя большим пальцем по ее соску, даже через бюстгальтер и тонкую ткань блузки почувствовал, как он затвердел.

– Я хочу тебя, Дайна. Прямо сейчас. Но готов подождать до ночи.

– Коннор…

Все, что она собиралась сказать, осталось невысказанным, теперь, когда секунды шли, а они упорно смотрели в глаза друг друга. Их тела словно слились в единое целое.

Она облизала губы, посылая сквозь него волну жара.

– Хорошо, – выдохнула она наконец, накрывая лежавшую на груди руку своей. – Сегодня ночью.

– И каждую ночь, начиная с этой, – добавил он, зная, что давит на нее. Но какая разница?! Снова держать ее в объятиях – это мука и восторг.

– И каждую ночь, начиная с этой. – тихо повторила она, покачивая головой, словно знала, что делает ошибку, но была полна решимости все равно идти вперед. – Это безумие, известно тебе?

– Нет. Безумие – знать, что может быть между нами, и не получать этого.

Она коротко рассмеялась:

– Все же, не слишком хорошая идея.

– Лучшая с изобретения пиццы, – отпарировал он.

– Полагаю, это мы еще увидим.

Она неохотно отстранилась и отошла.

– Но теперь мне нужно бежать. Я вернусь к часу или…

– Буду ждать, – ответил он, хотя тело болезненно напряглось, а плоть запульсировала в такт каждому удару сердца.

– Вот и хорошо.

Кивнув, она направилась к выходу. Взгляд Коннора остановился на ее длинных загорелых ногах в крошечных шортах.

Она остановилась у двери и, повернувшись, предупредила:

– И не смей пробовать вкусности.

– Ты единственное лакомство, которое меня интересует, – тихо заверил он.

– О, вот как?

Она громко сглотнула и выбежала из комнаты, словно боялась остаться хотя бы еще на минуту.

Дайна вернулась в дом на скале уставшая, но торжествующая. Она получила два заказа только потому, что гости впечатлились ее закусками. Поразительно, что только может сделать человек, если ему немного помочь! Поскольку Луиза весь день приглядывала за тройняшками, Дайна смогла сделать все, потратив вдвое меньше времени, чем обычно, когда ей еще и приходилось заботиться о детях.

Войдя в дом, она долго прислушивалась к тишине. В темноте поднялась по лестнице: горели только сиявшие звездами ночники на стенах.

Дайна глянула на дверь комнаты Коннора, на свою собственную и поколебалась.

В этот момент его дверь открылась и оттуда хлынул поток света. Он оперся рукой о косяк, склонил голову набок и взглянул на нее.

– Ты ведь не собираешься отступать?

– Я подумывала об этом, – призналась она, быстро глянув в сторону спальни тройняшек с чуть приоткрытой дверью.

– У меня в комнате монитор, – лукаво улыбнулся Коннор. – Если хочешь услышать детей сегодня, придется быть со мной.

Всю длинную обратную дорогу Дайна не думала ни о чем, кроме этого. Дороги были почти пусты, так что она позволила себе немного отвлечься. И конечно, стала думать о Конноре и ситуации, в которой оказалась.