– Изделие могут привезти в магазин, – пожала плечами она. – Но это долго. Есть другой вариант: я даю вам координаты того ювелира, чьи изделия вам приглянулись. Вы сами звоните ему и обо всем договариваетесь.

– Это ваш официальный бизнес? – заинтересовался я.

И навострил уши.

Но на сей раз она не испугалась.

«На, подавись!» – поймал я волну.

А вслух Анастасия с укоризной произнесла:

– Ну, разумеется. Ювелиры – зарегистрированы, как индивидуальные предприниматели, налоги добросовестно платят. А мы – если находим для них клиента – получаем свой процент. Все прозрачно. Все довольны.

– Отличная идея, – похвалил я. – Ваша?

– Нет, – неохотно призналась девушка. – Этим Микаэла Евдокимовна ведает. Наш директор по развитию.

«Чертова крокодилина!»

Я прикинулся дурачком:

– Но раз вы, Настенька, – директор магазина, эта женщина подчиняется вам?

Красотуля поджала губы:

– В нашем холдинге – семнадцать торговых точек, по всей стране. И мы все – просто наемные сотрудники. А Микаэла Евдокимовна – сидит в центральном офисе. Осуществляет общее руководство. Владеет серьезным пакетом акций. И входит в совет директоров.

«Если, сучка, вдруг удумает запрос в Екатеринбург послать?! С нее станется! Конец мне тогда…»

«Темные дела тут у вас, в златом королевстве», – подумал я.

Вот и первая просьба для Вареньки: нужно как можно быстрее проверить нервную директрису ювелирного магазина.

Я ожидал, что ювелир окажется бородат и вальяжен, а мастерская его будет похожа на музей. Однако в реальности все оказалось скучнее: всего-то закуток в захудалом торговом центре, по соседству с металлоремонтом и химчисткой. И парень, что хозяйничал здесь, никак не походил на творца (с большой буквы «т») – скорее мелкий, не шибко удачливый предприниматель. Озадачил он меня первым же вопросом:

– Вы, правда, что ли, побрякушку из каталога хотите взять?

– Да, колечко в виде молнии. Я же вам говорил.

– И мой телефон вам Малеванная дала? – продолжал допрос парень. – Из ювелирного на Цветном бульваре?

– Да, а…

Ювелир перебил:

– Как она выглядит?

Интересный получался разговор.

Я усмехнулся:

– Весьма неплохо. Стройная шатенка, глаза голубые, на правой щеке родинка.

Мысль его мне пока поймать не удавалось. Очень сложно: когда человек суетится, избегает смотреть в глаза да еще отделен от тебя пластиковым стеклом.

– Ладно, поверю на слово, – неохотно откликнулся парень. – Но «молния» вам не понравится.

Он быстрым движением швырнул мне в ладонь серебряное колечко – его руки я коснуться даже не успел.

М-да, фотографы, что снимали изделие для каталога, явно постарались. На картинке безделушка выглядела интригующе, эффектно, почти символично: молния, указующий перст… Но сейчас – я смотрел на кривоватые грани тусклого серебра и понимал: девчонка-школьница безделице была бы рада. А вот Варя… Единственное, в чем можно не сомневаться: точно уж не испугается, что я пытаюсь ее подкупить.

Тут и первая мысль поймалась: «Хотя б за штуку «деревянных» впарить – и то хлеб».

В то время как в каталоге значилось: «5499 рублей».

Я решил потянуть время. С любопытством спросил:

– А кто это колечко сделал? Вы?

– Ну… типа. – Парень смутился.

– А еще что-нибудь из вашего показать можете?

Ювелир оживился:

– Ценовой диапазон?

– Нормальный, – усмехнулся я. – Не за штуку «деревянных».

Он взглянул с уважением:

– Брюлики интересуют? Все чистяк, с сертификатами!

«Если подстава – Настьку урою!» – прилетела ко мне очередная чужая мысль.

А продавец метнул на прилавок продолговатую бархатную коробочку, полную золотых побрякушек.

Здесь действительно имелась парочка элегантных вещиц. Особенно мне приглянулась очередная вариация на тему молнии: милое колечко белого золота с камушками-всполохами из рубинов. Под Варины серо-зеленые глаза, правда, не подходила, но под ее суровый, громовой характер – очень даже.

– Сколько? – спросил я.

– Десять штук. Долларей, – мгновенно откликнулся парень.

– Ничего себе! – вырвалось у меня.

– Так авторская работа! Единственное в своем роде! Рубины – чистейшие! – загорячился он.

Чужое волнение мне всегда на руку.

«Нетребин сказал: за шесть сольешь – молоток. До семи, значит, можно спокойно падать».

Ага. Уже интересно. А с чего было Нетребину – не выставить спокойненько молнию с рубинами в одном из своих магазинов?

– Это бэушная, что ли, вещица? – Я повернулся с колечком в руке к свету.

– Глаза разуй! – С ювелира слетели остатки свойственной профессии респектабельности. – Не видишь, что ли: новье! Ни царапинки! Пломба висит! Хочешь – на экспертизу отдадим!

«Давай, лопух, решайся!»

Я вернул кольцо на прилавок. Покачал головой.

– Я почти такое же в магазине видел. Вдвое дешевле.

– Да что ты гонишь! – окончательно взъярился парень. – Гранаты ты мог в магазине видеть, гранаты – в серебре. А тут белое золото с рубинами. Да одни камни – на шесть штук тянут. А желтушка? А работа?!

«Возьмет, возьмет! Настька бы иначе не прислала!»

Но я не спешил.

– А кто производитель?

– Сказал же тебе: авторская работа. Частная ювелирная мастерская. Камни – Де Бирс. Золото якутское. Пайка эксклюзивная.

– Может, оно ворованное? – продолжал занудствовать я.

– Я, по-твоему, совсем идиот! – закатил глаза ювелир. – У меня точка официальная, лицо юридическое, проверка за проверкой, а я буду краденое продавать!

«Можно и до шести упасть. Вдруг получится все себе оставить? Нетребин был, а теперь и сплыл, Мика носу не кажет, документов никаких не осталось».

Я еще раз оглядел кольцо. Представил, как сверкает, красными всполохами, молния на Варином пальчике.

И твердо произнес:

– Ладно, уговорил. За четыре возьму.

Дома я долго смотрел на изящную вещицу. Любовался. Представлял Варино лицо – когда надену молнию белого золота ей на пальчик. Что душой кривить, слегка гордился собой. Предвкушал.

Потом отогнал мысли о личном. Задумался над своим расследованием. Как, черт возьми, связать в единое непонятные страхи директорши магазина, темные делишки частного ювелира – и роковые, с интервалом в двадцать четыре года, смерти в семье Нетребиных? Не мог я представить себе, допустим, мстителя, кто убивает за дела давно минувших дней. Да и, получается, этот мститель – не один? Вечной жизни нет, не мог единственный человек убить и деда, и отца, и сына.