– Я бы тоже не отказалась, – сказала она.

О, ей бы это очень даже понравилось.

От совместной поздней трапезы, состоящей из хлеба, сыра и супа, с кокетливым смехом с ее стороны и шутками с обеих сторон кровь Адама нисколько не остудилась, но напряженность немного спала. Потом они вместе поднялись по лестнице в спальню Марии, которую он до сих пор не видел. Как и повсюду в доме, обстановка представляла собой сборную солянку: предметы, разнородные по качеству и степени изношенности. Но в спальне у нее было славно: яркие цвета и приятный освежающий запах лаванды.

Она стыдливо сняла халат и забралась на кровать. Он понял, что продолжает оставаться для нее в определенном смысле чужаком. Странно, при условии, что память потерял он, а не она.

Он забрался на кровать с другой стороны, пытаясь не спугнуть ее. Мария наклонилась к нему и легонько поцеловала в щеку.

– Спокойной ночи и приятных снов. – Она легла и повернулась к нему спиной. Не самая приветливая поза.

Но это легко исправить. Он повернулся на бок и привлек ее к себе. В том, как славно уместилось в его руках ее тело, было что-то приятно знакомое. Словно две половинки целого сошлись воедино.

– С тобой я как в раю, – пробормотал он.

Она напряглась, когда он обхватил ее за талию.

– И я, – сказала она.

Ему нравилось, как щекотали его щеку ее волосы. Он надеялся, что вскоре увидит эту золотистую массу, разметавшуюся по подушке. Тогда она будет лежать под ним, и ее хорошенькое лицо раскраснеется от желания. Но сейчас ему почти хватало того, что ее спина прижималась к его груди. Главное, что он не один.

Он провел ладонью по ее телу. Хлопчатобумажная ночная рубашка ее была старенькой, и ткань от многочисленных стирок стала совсем мягкой, почти такой же мягкой, как ее тело. Когда его ладонь скользнула по ее животу, она, задыхаясь, сказала:

– Лучше бы тебе вернуться в свою кровать. То, что ты делаешь, слишком искушает, и я не уверена, что у меня хватит воли сопротивляться.

Рука его замерла на нежном изгибе ее живота. Она решила не возобновлять супружеские отношения, и отчасти он мог даже понять, что в этом есть своя логика, и он понимал эту логику и готов был с ней согласиться. Но мысль о том, чтобы оставить ее в покое и спать одному, была невыносимой.

– Если я дам тебе честное слово, что не возьму тебя сегодня, ты позволишь мне напомнить об удовольствиях, что мы делили в прошлом?

Она затаила дыхание.

– Ты помнишь, как мы любили друг друга?

– Нет, – с сожалением сказал он. – Но я знаю, что я, должно быть, делал, и я хочу сделать это вновь. Как из удовольствия прикасаться к тебе, так и в эгоистичной надежде, что скоро ты решишь, что готова стать мне настоящей женой. – Рука его скользнула вверх, к ее груди, и он нежно тронул большим пальцем сосок. Он мгновенно отвердел.

– О Боже… – Она медленно выдохнула. – Ты даешь слово, что не утратишь над собой контроль?

– Я клянусь, и я не нарушу слова, потому что иначе ты никогда впредь не будешь мне доверять, – честно сказал он. Он лизнул бледную тонкую кожу у нее за ухом, сорвав с ее губ вздох наслаждения. – И поделом мне будет. Но я напомню тебе, что мужчина и женщина могут делать помимо соития. Ты позволишь мне продемонстрировать?

Смех ее был каким-то нервным.

– Если бы я была более целомудренной и разумной женщиной, я бы сказала «нет» и пошла бы спать в другое место, чтобы не поддаваться искушению. Но я не целомудренная, не разумная, так что продолжай демонстрацию. Только помни о своем обещании.

– Ты замечательная, Мария, а что касается благоразумия, то сейчас ни один из нас не может им похвастать. – Он прижался бедрами к ее округлым ягодицам. – Но иногда благоразумие и мудрость не одно и то же.

Она напряглась, почувствовав свидетельство его возбуждения, но не отстранилась. Он решил оставаться в этом положении, потому что так у него было больше уверенности, что он не забудет о своем обещании. Но при этом он все еще мог дотянуться до самых желанных частей ее приятно округлого тела.

Ее грудь… ее груди – чудесные, круглые, идеально помещающиеся в его ладонь. Как раз такого размера, как надо. Не слишком большие, не слишком маленькие. Хотя он подозревал, что какого бы размера они ни были, он счел бы их идеальными.

Теперь, когда она больше не волновалась из-за того, что он потеряет над собой контроль, она стала изумительно отзывчивой на его ласки: на его нежные поцелуи за ушком, в шею, на его неторопливое исследование ее груди. Она не возражала, когда его рука скользнула от талии вниз, хотя вновь напряглась, когда пальцы его коснулись скрещения бедер. По мере того как он ритмично поглаживал скрытый источник жара, бедра ее стали ритмично сжиматься, приподнимаясь навстречу его руке. Он догадывался, что она не подозревает, как многое открывает ему о ней ее тело.

– Нет! – воскликнула она, когда он потянул за подол рубашки, чтобы прикоснуться к ее нежной плоти там. – Ты обещал!

– Я не забыл, – сказал он, успокаивая ее голосом. Сам он при этом с ума сходил от желания. То, что он концентрировал внимание на ней, помогало ему сохранять над собой контроль. Хотя держался он из последних сил. – Я могу прекратить, если ты этого хочешь.

– Я… я не хочу, чтобы ты останавливался.

Ее доверие было таким трогательным, таким предательски сладким. Пальцы его скользнули между влажных нежных складочек. Тело ее помнило его пальцы, даже если разум выражал опасения.

Он принялся поглаживать шелковистое тепло, двигаясь все быстрее по мере того, как он все острее ощущал ее возбуждение. Внезапно она сдавленно закричала, и тело ее конвульсивно сжалось, бедра с силой толкнулись ему навстречу. Он был потрясен тем, что ее оргазм вызвал и его мощный оргазм. Он прижал ее к себе. Огонь прожег их обоих, сплавляя воедино их тела и души.

Целую вечность они лежали, прижавшись друг к другу, часто и тяжело дыша. Когда он понял, что сжимает ее так, что может и раздавить, он ослабил объятия. Приподняв ее волосы, он поцеловал ее в затылок.

– Когда я выбрал тебя, – шепнул он, – я даже не знал, какое сокровище выбираю.

– Эта демонстрация… превзошла мои ожидания, – слабым голосом произнесла она.

– И мои намерения тоже, – сказал он с чуть надтреснутым смешком. Он скинул ноги с кровати и по холодному полу босиком прошел к умывальнику, сняв с крючка два полотенца.

При звуке его шагов за дверью тут же раздалось полное надежды скуленье и царапанье. Решив, что им не мешает отвлечься, Адам пустил Бхану в спальню Марии. Собака радостно влетела в дверь. Адам почесал Бхану за ухом и вернулся в кровать, протянув одно из полотенец Марии. Вытираясь, он сказал:

– У нас скоро может появиться компания. Это зависит от того, сумеет ли Бхану запрыгнуть на кровать.