Минерва тихо вскрикнула, но не остановила его.

— Стало быть, я должен взять вину на себя? — прошептал он прямо во влажную ткань, чувствуя, что от желания у него перехватывает горло. — За то, что хочу тебя? За то, что жажду испробовать тебя на вкус? За то, наконец, что пытаюсь довести тебя до неистовства, как ты доводишь меня?

Застонав, Минерва запустила пальцы в волосы Джайлса и прижала его голову к своей груди.

— Неужели я доводила тебя до неистовства? — шепотом спросила она.

— Ты же знаешь, что это так.

Почему она позволяет ему ласкать себя? Почему не останавливает?

Впрочем, это не важно. С того самого Дня святого Валентина Мастерс сотни раз представлял себе, что она лежит под ним, сгорая от страсти и желания. И теперь, когда его мечта осуществлялась, он не собирался останавливаться.

Он слегка передвинулся, чтобы можно было приподнять ее юбки.

— Все, о чем я думал после того, как мы с тобой танцевали, — прошептал он, — так это о том, как мне хочется прикоснуться к тебе. — Его рука скользнула под ее нижние юбки, чтобы погладить затянутую в чулок лодыжку. — Как мне хотелось гладить и целовать тебя до тех пор, пока ты не закричишь от наслаждения. — Рука задела подвязку стала подниматься выше. — Ласкать твое нежное тело такими способами, о каких ты понятия не имеешь.

Ее грудь поднималась и опускалась от прерывистого дыхания, глаза широко распахнулись, но в них не было страха.

А ведь она должна бояться. Мастерс чувствовал, что вот-вот дойдет до предела. Как же приятно трогать ее ноги, наслаждаться теплотой и шелковистостью нежной, как лепестки роз, поцелованной солнцем кожи.

Обнаружив поросль мягких кудряшек между ее ног, Джайлс скользнул пальцами в самый потайной уголок ее тела. Горячая и влажная, ее плоть готова была принять его, он мог взорваться при одной лишь мысли об этом.

Когда Джайлс наклонил голову, чтобы снова прикоснуться губами к ее соску, Минерва резко вдохнула и еле слышно прошептала:

— Так скажи мне... правду... Ты вор? Или... что-нибудь похуже?

Сначала Мастерс не обратил внимания на ее вопросы: его губы и пальцы были заняты тем, чтобы вобрать в себя желанную плоть. Но, осознав через мгновение их смысл, он был потрясен. Так она поэтому позволила трогать себя? Хотела, чтобы он забылся, отвлекшись на ее тело, и ответил на ее вопросы?

Джайлс не знал, смеяться ему или плакать. Ясно, что Минерва не понимает, какую игру затеяла, ведь в ней непременно должно быть двое участников.

Он нарочно прижал ладонь к ее лону, наслаждаясь тем, как от новых ощущений Минерва округлила глаза.

— А зачем тебе это знать? — спросил он. — Ты же не собираешься за меня замуж? Не все ли тебе равно, вор я или нет?

Она задыхалась. Это хорошо. Джайлс хотел, чтобы она испытывала те же чувства, что и он.

— Возможно, это... просто... рациональное любопытство... — хрипло проговорила Минерва.

— Вроде этой маленькой интерлюдии? Ты это со мной делаешь, детка? Удовлетворяешь свое рациональное любопытство?

Найдя маленький чувствительный бугорок, Джайлс потер его пальцем, пока она не издала изумленный возглас:

— Боже мой... Джайлс...

— Или, может, ты пересмотрела свое отношение к браку со мной? — продолжал Мастерс. — И именно поэтому тебе так важно знать, каков я на самом деле?

Несмотря на то что Минерва начала двигаться под ним, а ее лицо раскраснелось, она умудрилась покачать головой:

— Нет, я хочу жить одна и писать книги.

— Тогда ты не должна допускать ничего подобного, не должна позволять мне трогать тебя, целовать…

Он тоже не должен делать этого. И если обольщение не является его истинной целью, ему следует остановиться, если только он не мерзавец. Однако Джайлс быстро забывал о том, что он больше не негодяй. Слишком хорошо она пахнет, слишком сладкие у нее губы. К тому же он так хочет ее!

Плохо понимая, что делает, Джайлс потер плотью о ее бедро, чтобы справиться с томительной болью, охватывающей его естество.

Заморгав, Минерва схватила его за руку.

— Что это у тебя в кармане? — спросила она. — Пистолет, да? Так я и знала, что ты занимаешься чем-то подозрительным.

Засмеявшись, Джайлс положил её пальцы на этот «пистолет» и потер ими его, что доставило ему столько же удовлетворения, сколько боли, потому что он знал, что не может позволить себе большего.

— Это не пистолет, детка, — прошептал он. — Такое происходит с мужчиной, когда женщина заставляет его забыть о контроле над собой. Ты меня понимаешь?

Судя по тому, что ее шея и лицо постепенно стали пунцово-красными, Джайлс попал прямо в цель.

— Я не знала, что это...

В дверь постучали.

— Черт возьми! — тихо произнес Джайлс, едва переводя дыхание. — Что вам нужно? — крикнул он громко.

Должно быть, он был слишком резок, потому что наступила долгая пауза.

— Милорд, я попросил бы вас уделить мне минутку вашего времени, — донесся из холла голос хозяина гостиницы.

Джайлс со вздохом взглянул на Минерву.

— Кажется, с тебя пока довольно, козочка.

Вскочив с кровати, Мастерс медленно подошел к двери и дал своему естеству время успокоиться, а Минерве — застегнуть крючки на своей мантилье. Найдя шляпку, Джайлс надел ее ей на голову, подождал, пока она встанет с кровати, и отворил дверь.

— Да?

— Я только хотел сообщить вам, милорд, что мистер Пламтри уехал, так что вы можете не беспокоиться: в холле вы с ним не столкнетесь, — сказал хозяин.

— Вообще-то мы и сами решили уехать их вашей гостиницы, — заявил Мастерс.

— Что-о? — воскликнул хозяин. — Но почему?

— Моей жене не понравилась комната.

И тут к ним подошла Минерва, Джайлс заметил, что его слова ее удивили, однако она умудрилась театрально фыркнуть.

— Здесь стоит ужасный запах, сэр, — вымолвила она. — К тому же готова поклясться, что я видела под кроватью крысу.

— Прошу прощения, миледи, но в нашей гостинице нет крыс, — возразил хозяин гостиницы. — А если здесь какой-то неприятный запах, то, может быть, другая комната...

— Извините нас, мой друг, но мы уезжаем. — Джайлс сунул в руку хозяина несколько соверенов. — Надеюсь, этим я компенсирую доставленное вам неудобство.

Мужчина посмотрел на деньги, и его глаза заблестели.

— Да, милорд, — пролепетал он. — Разумеется, милорд.

— Пойдем, дорогая, — сказал Джайлс, предлагая Минерве руку.

Когда она взяла его под локоть, он решился посмотреть на нее. Цветы на ее шляпке слегка помялись, а платье было в некотором беспорядке, однако едва ли кто-то мог обратить на это внимание. Ей повезло. Минерва даже не знала, насколько ей повезло.