Просмотр. Начинается, как обычно, с девчонок. Три «подружки-хохотушки», Таня, Маша, Полина. Они приходят на полчаса раньше и раскладываются на самых светлых местах – под окнами.

Всё как всегда. Борода потыкал палкой, Полина уже рыдает в сторонке, родители по уголочкам охают, вздыхают…

Теперь Никита.

Борода:

– Ну что я могу ему поставить? Опять мамаша всё писала. Я её руку ни с чем не спутаю. Ну когда сам-то начнёшь, а? Ладно, проехали.

– Толя, Глеб – набирают потихоньку. Больше работать надо, и будет нормально.

И вот Дина.

Все, конечно, сразу набежали – как на персональную выставку: «О, Дина!» Работ опять море, в глазах пестрит, остановиться ни на чём не получается. Сама стоит сбоку, незаметная, маленькая такая.

Все ждут привычного: «Пять! А чего ещё? Шесть не могу».

И вдруг Борода начинает как-то непонятно постукивать палкой, кривится, сердито зыркает в Динину сторону. Пауза какая-то неприятная.

Дина становится как будто ещё меньше ростом.

– Что я могу сказать? – Борода говорит. – Я выбрать ничего не могу. Тут всё одинаково, а значит – плохо! Взгляд замылился. Да, много, но что-то грустно мне как-то на всё это смотреть!

Все стоят как громом поражённые. То есть как – плохо? Это плохо? Он чё, вообще?

– Ну уж прям, плохо! Петрович, ты что? – это Яна Валерьевна.

– Ладно, поставим ей четвёрку пока. Пусть подумает как следует. Избаловали мы её пятёрками своими.

И дальше идёт.

– Арсений?

– Это у нас Арсений, – Яна Валерьевна поджала губы и метнула в него нехороший взгляд. (Говорила мама: не раскладывайся рядом с Диной – не в твою пользу сравнение. Сколько у неё работ, сколько у тебя. Но так уж в этот раз получилось!)

– С Арсением что-то делать надо. – Борода.

– Исключать – что делать! – Яна Валерьевна. – Где наброски? Где гипсовая голова? Что молчишь? Где гипсовая?

На лице у Арса появилась кривая улыбочка:

– У меня это, простая…

– Ну совсем простая!

Вдруг из мастерской напротив вылез на шум Алексей Романыч, весёлый такой, безмятежный, как будто только что из рая (он, вообще-то, в последних классах композицию вёл – чего вылез, непонятно).

Посмотрел поверх голов на Арсовы работы (рост у него был жирафий).

– Ух, красота-то какая! Вот где цвет-то!

Яна Валерьевна:

– Да у Арсения всегда красота, кто ж спорит. Только мы ему тут совсем не нужны, вот ведь в чём дело! Не учится он ничему. Что хочет, то и творит.

– Шкаф! – сказал Романыч. – Нет, ребята, это же дорогого стоит! Это же не шкаф, а чёрт знает что такое! В нём жить хочется! Интерьер, наверно? – спросил он у Бороды. Тут опять влезла Валерьевна:

– Интерьер у нас, вообще-то, ещё в прошлой четверти был! – мрачно сказала она.

Но Романыч её как будто не слышал. Он смотрел на «Шутов».

Их было много – несколько небольших эскизных работ. Тушь, перо, тонированная бумага. Силуэтная техника.

Шуты плясали под плавными закруглёнными сводами палат в лучах нахлынувшего откуда-то небывалого света. Свет был их Музыкой, их Гуслями-самогудами, их нескончаемой Радостью. Сам пир, на котором они танцевали, укатился куда-то на задний план, а на переднем был только этот размашистый свет – его полосы, блики и пятна – и ликующий, неостановимый танец – танец Шутов!

– Ты у нас Арсений?

– Я.

– Зайди потом ко мне, – шепнул ему Романыч и, пригнувшись, снова исчез за дверью своей мастерской.

Просмотр закончился. Арс получил заслуженную тройку.

Рулоны были свёрнуты, работы убрались в папки. Коридоры опустели.

Только кое-где ещё валялись обрывки бумаги со следами чьих-то испачканных в краске кроссовок.

«Ох, ещё к Романычу», – подумал Арс.

И тут – заметил Дину. Она стояла у дальнего окна и смотрела на деревья в тумане своим серьёзным и далёким взглядом.

Арс подошёл, встал немного сбоку и тихо погладил её по голове.

– Хочешь, я тебя усыновлю? – спросил он и улыбнулся своей широкой, во всё лицо улыбкой.

Дина осторожно повернула голову, подняла глаза – и засмеялась – маленьким, коротким смехом!

Из стихов Арса

1.

Вот уже неделя, как мы в Крыму. Пока могу сказать только одно: Крым – это сила. Лагерь расположен в двух пещерах. В одной – девочки, в другой – мы. Рядом казачье поселение. От них к нам иногда забредают свиньи и лошади. Много летучих мышей, но они в пещерах не живут. В наших, по крайней мере, их нет. Воду берём из неблизкого источника. Повара – Антип и Коля (старшеклассники) – готовят каши: гречку, рис. Из еды ещё – колбаса, хлеб, помидоры, перцы. На марше и на «объекте» (в Бахчисарае, например, или в Эски-Кермене) есть нельзя. Срываешь одной рукой кизил с кустов, ну и всё.

2. «Испытание»

Встали рано, до жары. Позавтракали. Пришли на точку. Палмих стал делить на группы по четыре. Как поделил, мне не понравилось. В нашей слабые все – Егор, Лера, Катя и я. Группы выходили с интервалами. С каждой шёл кто-то из преподавателей. С нами был Валерий Дмитриевич (историк). Шли часа, наверно, полтора – местность гористая, лесистая, тропинки петляют, разбегаются во все стороны. Валерий Дмитрич нам зубы заговаривает – про историю. Довёл нас до какого-то места, велел делать привал – и ушёл: после получасового привала надо было возвращаться в лагерь – самим.

Расположились мы в тени, – солнце уже допекало – вытащили из пакета перцы, схряпали, потравили анекдоты (несмешные) и пошли в обратный путь.

Единства среди нас не было. Лера почему-то склонна была доверять Егору. Мы с Катей пререкались и потому тоже побрели за ним. Направление-то явно верное, но с оптимального пути мы сбились сразу – ещё до первой развилки. Когда поняли, обругали друг друга, но не возвращаться же – пошли дальше. Местность кривая, кособокая, лёгкий лес, кизиловый кустарник; земля – крупный гравий, острый такой. Очень скоро я разбил себе в кровь колено, но этого никто, кроме меня, не заметил. Поплутали мы ещё – и спустились в долину, в Каменку. Это у нас указание такое было – если собьёмся с пути, идти в Каменку: её отовсюду видно. Пришли. Там торговые палатки – торгуют в основном виноградом и горилкой. Кто-то из нас воды купил – сдуру, газированной. Никого из наших мы, конечно, не встретили. Солнце жгло жестоко. Больше там делать было нечего, и двинулись мы дальше по скачущей дороге, через бесконечные гряды холмов. Пробовали шутить, но юмор был мрачный. Потом Егор сказал, что у него тепловой удар, а тут пещера какая-то подвернулась – залезли в неё. Лера морально совсем сникла. Легла и смотрит в потолок, ничего вообще не отвечает. Мы с Катей подумали, решили их оставить и на разведку пойти – я в одну сторону, она в другую (договорились далеко не заходить).