Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хм-м… У меня тут как раз с Зоной кое-какие мысли появились, — произнес Эрик после короткой паузы. — Немного кощунственные, но если подумать, принимая сам факт существования безбожной «Лотереи», то вполне реальные.
— Ну и?.. — поинтересовался Шульц.
— Да, собственно говоря, в том все и заключается, что на Праймзон кого-то надо посылать по определению. Посылать туда небольшие корабли только с грузом и малым количеством колонистов невыгодно. Значит, туда нужно отправлять полноценные рейсы. А кого? Не простых же людей туда гнать по распределению «Лотереи». Посылать мягкотелых граждан на планету, населенную асоциальным элементом и их не менее асоциальным потомством, где царит культ силы, мягко говоря, негуманно. Это ведь уже совсем ни в какие ворота не лезет и может вызвать совсем уж нешуточное сопротивление потенциальных колонистов на Праймзон здесь на Земле вплоть до открытых бунтов. А так есть «крысы», они нападают на граждан, воруют в магазинах… Опять-таки своеобразный тест на агрессивность. Все, кто подался в «крысы», этот тест завалили и сами выбрали свой маршрут в случае поимки. А это всегда стабильный поток пассажиров на Праймзон. Значит, есть кому преобразовывать планету и делать ее безопасной для будущих поколений землян, которые отправятся колонизировать планеты, уже подготовленные для них первыми поколениями колонистов, отдавших на это свои жизни.
Шульц и остальные «крысы» засмеялись над выкладками Эрика, кто-то назвал его фантазером, но потом вожак, отсмеявшись, заявил:
— Что ж, вполне возможно, что так оно и есть, и такая, прости господи, теория заговора действительно существует. Иногда и вправду случается, что чем теория невероятнее, тем она правдивее…
— Почему ты отказался? — спросил уже Григ, вновь поднимая старую тему о возможности слияния со стаей Сиволапого в единую стаю. — Ты ведь здравомыслящий человек, и не похоже, что ты настолько сильно любишь власть. И потом, у тебя наверняка было бы достойное место во властной иерархии. Так почему?
— Ты прав. Власть любит Сиволапый. Но если ты слышал весь наш разговор, то ты уже слышал мой ответ. Все точки над «i» расставлены.
— Шульц, но ты же знаешь, что жизнь конечна, и с Сиволапым мог бы произойти несчастный случай. Он мог, в конце концов, попасть под полицейскую пулю, да мало ли что с ним еще могло бы случиться, и тогда бразды правления, после небольших выяснений отношений, перешли бы в твои руки.
— Хм-м, — усмехнулся главарь. — Ты думаешь, что я не подумал об этом? Подумал. Очень хорошо подумал — и потому отказался.
— Я не понимаю тебя…
— Все очень просто, Григ. Случившись один раз, это случится во второй и в третий раз. В общем, прокатится череда переворотов, возможно, даже войн между «крысами», поддерживающими своих кандидатов, и в конечном итоге у власти окажется самый беспринципный, самый жестокий вожак. Он будет омерзительнее самого Сиволапого, хотя сейчас это трудно себе представить. Так что я на посту главного вожака после устранения Сиволапого протяну не больше года, может, два — и все, я получу свой нож в спину. Вот так-то, Григ, не все так просто, как кажется.
Грига это не убедило, и он остался при своем мнении.
Этот разговор на следующий день во время своего дежурства вспомнил Эрик Махов, увидев перед собой выходящего со стоянки Грига со своим напарником Чесоточником.
— Григ, ты куда в два часа ночи? — спросил Эрик, поглядев на свои часы, недавно украденные в магазине.
— Не твое дело, Живот.
Григ осклабился, он продолжал называть Махова его старой кличкой.
— Раз пошел, значит, по делам.
«По делам так по делам… — пожал плечами Эрик. — Ну и вали, козел».
В душе Махова ворохнулись какие-то неприятные ощущения, может быть даже подозрения, но он их отбросил, списав на свое отрицательное отношение к самому Григу.
После ухода Грига Махов успел сдать свою часть смены дежурства, отоспать свой законный тихий час и снова заступить на пост, когда заметил крысиную суету.
— Когда крысы начинают суетиться, это первый признак приближающейся опасности. Может быть, для них, а может быть, и для нас, — наставлял Эрика Табун в самом начале его бытности «крысой».
— Понятно, — отвечал Эрик, кивая головой.
— Ни хрена тебе не понятно, но слушай дальше, — махал рукой Табун и продолжал: — Если после этой возни начинает формироваться настоящий крысиный поток, то жди беды.
— Какой?
— Идут «крысоловы».
— Теперь действительно понял.
— Молодец.
Вот и сейчас Эрик сосредоточил все свое внимание на крысах. Они постоянно перемещались, и Махов неожиданно для самого себя понял, что это и есть тот самый поток, о котором ему говорил Табун. Вскоре он действительно оформился, крысы буквально убегали.
— Табун, Табун, шухер! — зашептал Эрик, расталкивая своего напарника.
— А? Чего?
— Шухер, Табун! Крысы бегут, сам посмотри!
Растерев глаза, Табун сосредоточился на передвигающихся грызунах.
— Мать твою, действительно!
То, что это действительно так, вскоре можно было определить и без косвенных признаков — по прямым: а именно на горизонте появились тени, в которых еще через пару секунд можно было определить «крысоловов».
— Бежим, Док, это «крысоловы»!
Эрик и Табун сорвались с места и, не добегая до стоянки метров пятидесяти, Махов что есть силы заорал:
— Шухер!!! «Крысоловы»!!!
Стая в один миг оказалась на ногах и налегке бросилась следом за вожаком.
«Наверняка Сиволапый нас сдал с подачи Грига», — подумал Эрик.
Стая металась из одного ответвления коллектора в другой, но всюду «крысы» наталкивались на своих извечных врагов.
— Обложили… — тяжело выдохнул Шульц, когда стая замерла посреди тоннеля.
Выхода действительно не было. «Крысоловы» перекрыли все пути отступления. Да так грамотно, что уже ни у кого не осталось никаких сомнений в том, что их предали.
— Григу не жить, — гулко произнес Ломонос и угрожающе сдвинул руки. — Когда я доберусь до него, он пожалеет, что не полетел на Зону первым рейсом. Я его на куски порву…
«Если доберешься», — снова подумал Эрик.
— Порвем, обязательно порвем, но нам еще нужно выбраться, — произнес Шульц. — Делать нечего, братва, придется пробиваться с боем.
— Прорвемся, не впервой, — хмыкнул Ломонос, поиграв стальными прутами.
— Тогда вперед.
И стая вновь побежала вслед за предводителем.
Крыса, если ее припереть к стене, действительно становится страшна в своей ярости, потому что ей не куда отступать. Эту аксиому в полной мере ощутила на себе одна из групп полицейского спецназа, которая загоняла стаю Шульца.