• Подскажите ребенку способы, как обойти «застрявшую» защиту и избежать ступора. Можно дать себе время «понесоображать» в начале контрольной, чтобы потом приняться за работу. Можно начинать всегда с самого легкого: например, переписать условие задачи, а подумать потом. Можно отвлечься на минутку на что-то совсем постороннее, например нарисовать маленькую картинку. Что-то из этого обязательно сработает, а главное – сам процесс поиска вариантов поведения приводит ребенка к мысли, что он – хозяин своего состояния, а не жертва, и обязательно научится с ним справляться.

• Часто говорят, что детей надо побольше хвалить. Это правда, но если вы имеете дело с ребенком с заниженной самооценкой, хвалить его надо правильно. Абстрактная похвала, тем более преувеличенная, только расстраивает его и усиливает страх разоблачения. Поэтому хвалите всегда, когда можно, но очень спокойно, по-деловому, и конкретно. Не просто «Ты молодец, умница!», а «Мне нравится, что ты очень полно записал решение задачи», «Я заметила, что на этой неделе ты всегда был готов к уроку и все домашние задания успевал делать, ты молодец!», «Ты мне очень помог сегодня, когда принес карты, спасибо!».

• Очень важно научить ребенка толковать свои особенности как достоинства, а не как недостатки, находить во всем позитивное начало. Лучше всего показать, как это делается: «Ты работаешь медленно, зато очень внимательно и редко ошибаешься. Это очень ценное качество для многих профессий», «Я знаю, тебе трудно учить стихи, но зато когда ты выучишь, ты читаешь очень выразительно», «У тебя не так много друзей в классе, зато я вижу, что с Наташей у вас настоящая дружба, а это очень ценно». Если отношения с ребенком доверительные, можно рассказать о себе: «У меня в школе тоже был плохой почерк, но из-за этого я одна из первых научилась работать на компьютере и потом учила всех друзей».

Прошло полгода, прежде чем Марина начала понемногу восстанавливаться. На новогодний праздник она согласилась надеть красивое платье, привезенное в подарок дочерью Софьи. Очень смущалась, но улыбалась и даже несколько раз подходила к зеркалу. Конечно, ее зажатость не исчезла, она до сих пор держится скованно, не умеет кокетничать и одевается неярко, но в целом выглядит вполне симпатично. Просто сдержанная девушка, немного застенчивая, каких немало.

В школе все налаживалось довольно медленно. Учительница русского языка и литературы придумала такой ход: когда она спрашивала Марину, та отвечала тихонечко себе под нос, а ее соседка по парте повторяла вслух. Поскольку учитель при этом имел совершенно невозмутимый вид и как ни в чем ни бывало принимал ответ Марины, скоро и в классе это стали воспринимать как обычное дело. К концу года Марина могла отвечать сама, если учитель стоял неподалеку, а еще через год ее немота на уроках русского прошла совсем, и она даже иногда выкрикивала ответ с места. Другие учителя предпочитали получать от Марины письменные ответы, кто-то продолжал на девочку сердиться, кто-то махнул на нее рукой. Но даже на их уроках к седьмому классу Марина держалась более спокойно, хотя замкнутость и застенчивость остались.

Свой ступор Марина научилась пережидать. Посидев минут пять, она пробовала начать все сначала, и очень часто у нее получалось. Конечно, она обычно не успевала решить все задания на контрольной, но твердая «тройка» у нее была всегда, а нередко и «четверка». Зато если время задания было не ограничено, Марина готова была выполнять его часами, проявляя невероятную усидчивость и трудолюбие. В результате в ее аттестате за девятый класс остались лишь пара «троек» по химии и геометрии, а по литературе была «пятерка».

У нее появилась одна, но очень близкая подруга (та, которая «переводила» вслух ее ответы), они много времени проводят вместе. С Софьей у Марины сложились очень теплые отношения, они хорошо понимают друг друга, и хотя они очень разные, сильно привязаны друг к другу. Три года назад Марина очень тяжело переживала, когда умерла от старости собака, к ней вернулись было и слезы, и депрессивное состояние. Снова была работа с психологом, довольно длительная, речь шла не только о собаке, но и о Марининой бабушке, о маме, о том, как сложилась ее судьба и что делать дальше. Чувствуя за спиной тыл в лице Софьи, Марина наконец смогла работать со своими прошлыми потерями. Прежде любые усилия психолога в этом направлении оказывались безрезультатными.

Сейчас Марине 18 лет, она учится в колледже. Хочет работать с маленькими детьми, и у нее наверняка получится – она очень терпеливая, ответственная, любит заботиться о других, делает потрясающие поделки. Ее будущим воспитанникам очень повезет.

Теперь, когда вы близко знакомы с героями этих историй, проведите мысленный эксперимент: поменяйте местами учительницу Севы и первую учительницу Тимура, классного руководителя Насти и преподавателя по русскому Марины. Что было бы тогда? Какая семья выдержала бы испытание на прочность, а какая – нет? Какой ребенок получил бы шанс выправиться, восстановиться, а какой – заработал бы еще большую травму? Нет смысла гадать. Есть смысл осознать, как много зависит в судьбе ребенка от каждого значимого взрослого, и уж тем более – от учителя.

Впрочем, от осознания своей ответственности становится только страшнее и непонятнее: что же делать, если такие Настя или Сева завтра собственной персоной явятся к вам на урок? Давайте попробуем суммировать все, что узнали, и сделать практические выводы.

Те виды поведения детей, которые расстраивают, обескураживают, сердят взрослых, в психологии и педагогике принято называть «трудным поведением». Почему «трудным», а не «плохим»? Потому что при ближайшем рассмотрении каждого конкретного случая выясняется, что ребенок вовсе не хочет ничего плохого. Он, как и всякий нормальный человек, хочет:

• хорошо себя чувствовать (не испытывать страданий);

• быть успешным (в учебе, в спорте, во внеклассных делах);

• быть принятым, нравиться (своим родителям, сверстникам, учителям);

• быть уверенным, что приемные родители от него не откажутся;

• быть услышанным и понятым, общаться, дружить, получать внимание;

• быть нужным, чувствовать свою принадлежность к семье, классу, знать свое место в них, понимать, кто здесь главный и где границы дозволенного.

Ребенок, который растет в любящей семье, с каждым годом узнает все больше и больше хороших и разных способов, как все вышеозначенное получить. В этом ему помогают родители, друзья, книги, фильмы, собственные размышления. Но если по той или иной причине (не обязательно в случае потери семьи, это и с семейными детьми бывает) ребенок не научился «хорошим», приемлемым, эффективным способам удовлетворения своих потребностей в принятии и успешности, он прибегает к любым другим, что и выглядит как «плохое» поведение.

Вот как это представляется с точки зрения ребенка. Если я не могу (или думаю, что не могу) на самом деле получать оценки, за которые мама меня похвалит («хороший» способ получить принятие), то я совру, сотру плохую оценку, «потеряю» дневник («плохой» способ добиться того же). Моей целью вовсе не является ложь и нарушение одной из десяти заповедей. Цель – чтобы меня не ругали (на расстраивались, не сравнивали с другими, не разлюбили – нужное подчеркнуть). Ведь, получив «двойку», сказать маме, что «меня не спрашивали», очень просто и, на первый взгляд, действенно! При этом доводы взрослых о том, что ложь безнравственна, она подрывает доверие и т. п., мне совершенно непонятны, я ведь пока представления не имею о том, что такое доверие или нравственность. А потом – неизбежно – меня начинают разоблачать. Я вру, а они не верят. Видимо, плохо вру, неубедительно. Я начинаю врать упорнее и изощреннее – вдруг моя настойчивость будет все-таки вознаграждена? Если и это не помогает, я устаю и ухожу в глубокую «отрицаловку», повторяя как попугай: «Я не знал, я не видел, я не брал», или просто молчу. Допустим, я и захотел бы перестать врать. Но что я должен делать вместо этого? Я не знаю и не умею.