Кроме того, как было видно из историй детей, один и тот же тип трудного поведения может быть вызван разными причинами (сравните истерики Севы и Валеры, трудности с учебой Марины и Насти), и наоборот: в сходных тяжелых жизненных ситуациях дети выбирают разные способы поведения – в зависимости от характера, темперамента, опыта, стечения обстоятельств (представьте себе, например, Марину на месте Тимура), а значит, у них закрепляются разные виды трудного поведения. Поди разберись!

Вы, наверное, удивитесь тому, что я скажу сейчас, после того, как очень старалась объяснить вам истинные мотивы поведения детей. На самом деле для того, чтобы помочь конкретному ребенку, изменить к лучшему его поведение и ваши с ним отношения, не нужно ничего знать о его прошлом. Иметь представление о возможных причинах трудного поведения детей полезно на самом деле не столько для них, сколько для вас. Прежде всего для того, чтобы не сползти на позицию обвинения ребенка или его родителей («совсем обнаглел», «избаловали» и т. п.), и для того, чтобы понимать: ты не просто добиваешься от Вани или Лизы приемлемого поведения, а помогаешь ребенку начать новую жизнь. Это же вдохновляет!

Для решения же практических задач требуется знать не столько истоки трудного поведения, сколько его цель. Нужно уметь находить ответ на вопрос: о чем оно говорит? О потребности во внимании? О стремлении настоять на своем? О запредельном стрессе? Ребенок украл деньги – зачем? Чтобы восстановить «справедливость», как он ее понимает? Чтобы отомстить? Или проверить, не вернут ли его в детский дом? Хотел заменить сладостями недополученную любовь? Именно это важно понимать, потому что бороться с проявлениями трудного поведения, не осознавая его цели, все равно что лечить симптомы болезни, не зная диагноза[7].

А распознать цель трудного поведения можно только путем пристального наблюдения. Для начала: что вы можете сказать об этом ребенке? Ответ: «Петя совершенно невыносим» – не подходит. Во-первых, он говорит о вас и о вашем состоянии, а вовсе не о поведении Пети. Во-вторых, он не содержит никакой полезной информации. Попробуйте сформулировать: что именно делает Петя? В каких обстоятельствах? Может быть, он плохо себя ведет только в определенные моменты (на некоторых уроках, в присутствии конкретных одноклассников и т. п.)? Как он реагирует на попытки изменить его поведение?

Допустим, ученик не выполняет задание на уроке или контрольной. Но это слишком общее описание. А если конкретнее? Вспомним, как Марина впадала в ступор, когда задача казалась ей слишком трудной или незнакомой; а если учитель проявлял к ней внимание и пытался помочь, она начинала плакать. Когда же ее оставляли в покое, ступор постепенно проходил. А вот Маша не приступит к выполнению задания, пока учитель не подойдет к ней и не спросит, что случилось. Девочка жалуется, что не поняла условие (не знает, как решать, забыла дома ручку и т. п.) и, получив разъяснения или помощь учителя, с довольным видом начинает работать. Еще вариант: Катя на вопрос учителя, почему она не решает задачу, с вызовом отвечает, что ничего не понимает, никогда не поймет и вообще математика – это не для нее. Подробного описания ситуаций достаточно, чтобы понять: цель Марины – преодолеть сильнейший стресс, цель Маши – получить внимание, цель Кати – настоять на своем и одержать верх. Следовательно, становится понятно, что можно сделать, а чего ни в коем случае делать нельзя (ясно, что нельзя Марину стыдить, а Катю начать уговаривать и доказывать ей важность математики).

Точность в интерпретации поведения детей появляется с опытом, и еще здесь может помочь анализ своих собственных чувств. У всех нас есть дар сопереживания, общаясь друг с другом, мы интуитивно ловим эмоциональную волну собеседника, и у нас возникает чувство либо сходное, либо дополнительное, ответное. Что, например, мы чувствуем, когда на нас нападают? Злость или страх, желание дать отпор или убежать. Если во время выходки ученика вам хочется «размазать его по стенке» или самому выбежать из класса и хлопнуть дверью, значит, его цель – бросить вам вызов, установить, кто здесь главный. Если чувствуете острую обиду, значит, возможно, ребенок мстит, и скорее всего, не вам, а в вашем лице кому-то другому. Если ваше основное чувство от общения с ним – безнадежность, отчаяние, изнеможение, видимо, вас «заразил» ребенок, переживающий сильный стресс и с ним не справляющийся.

«А что, если в своей интерпретации я ошибусь?» – подумают многие. Да ничего. Ошибка сразу станет видна, поскольку вы получите в ответ на свои педагогические усилия вовсе не ту реакцию, которой ожидали. Учительница Марины сначала пыталась уделять ей внимание, подбодрить (как если бы Марина была Машей), и стало только хуже. Тогда она поняла, что нужно вести себя иначе. В принципе целей, которых добивается ребенок своим поведением, конечное число (основные мы перечислили в начале этой главы), так что если не с первой, то со второй или третьей попытки вы попадете «в яблочко». Есть только один способ никогда не справиться с этой задачей – повторять, что «он просто испорченный мальчишка» или «она совершенно распустилась».

Нет поведения объективно «плохого». Пинать и кусать одноклассника – плохо, делать то же самое с насильником, пытающимся утащить тебя в кусты, – хорошо и правильно. Предаваться мечтам, когда едешь в поезде, – хорошо, делать то же самое на уроке во время объяснения новой темы – неправильно. Технология достижения цели воспринимается нами как «плохая», если она является слишком примитивной, грубой, неэффективной, не соответствует данной ситуации или возрасту ребенка.

Возраст ребенка с тяжелым прошлым вообще бывает непросто определить. Ты знаешь, что ему 12 лет, и выглядит он на 12, а начинаешь с ним общаться и понимаешь: по кругозору ему только 8, по умению общаться – 10, а по способности справляться со своими эмоциями – дай Бог, чтобы 5. Зато по осведомленности о теневых сторонах жизни может быть все 40 (если ребенок, например, бродяжничал). Эти диспропорции развития и составляют одну из главных трудностей в воспитании и обучении детей, переживших психологическую травму. Боль от травмы как бы оттягивает на себя душевные силы, которые должны были быть направлены на развитие, и в результате какие-то части личности «замирают» в том возрасте, когда ребенок пережил потерю или насилие.

Психолог Эрик Берн сравнивал развитие человека с выстраиванием столбика из монет. Когда вы кладете аккуратно одну монету на другую, получается ровная башенка. Но если, скажем, пятая монета снизу по какой-то причине легла неровно, сдвинулась, вам будет очень сложно нарастить столбик. Как бы вы ни старались все последующие монеты класть идеально ровно, башня накренится и в конце концов рухнет. Единственный способ исправить дело – вернуться к «той самой» монете и поправить ее.