Я тихо рассмеялся.

– Эх, Ждан, всяко было. И охмурял, и справлялся, как ты говоришь. Да только давно я этого наелся. Когда понимаешь, что любая женщина может стать твоей, на любовные подвиги уже не очень тянет. Перерос я это бурление в крови.

– Ну ладно, с Бориславой ясно, – поспешил он вернуться к прежней теме. – А княжна? Да пожелай она, любой мужчина за счастье почел бы…

– Светлана – умная девочка. Прекрасно понимает, что за такие вещи даже сына боярского князь оскопит да продаст евнухом куда-нибудь на восток. Не дозволила бы она подобного. Вот и потянулись друг к другу две девки одинокие. Да и кто бы их заподозрил в чем? Это все молодость. Перегорят – перебесятся.

– А ну как нет?

– А тебе какое дело? Нет – так нет.

– Так мне ж с ними рядом ходить, жить, спать.

– И что? Понял бы, будь это два мужеложца, – рассмеялся я. – Тогда и в бане спиной повернуться страшно. А так – чем бы дитя ни тешилось.

– И зачем нам эти дети? Пущай в другом месте тешатся.

– В каком? – Я печально покачал головой. – Некуда им податься. Наш мир принадлежит мужчинам. А эти спящие красавицы видели его лишь из окон княжьего терема. Куда они подадутся?

– Ну не знаю.

– А я знаю. Бориславе могу дать не больше года. Напорется на кого-нибудь, кто не стерпит ее привычки за меч хвататься.

– Да уж, бешеная она какая-то.

– Клинком работать научили, а когда это уместно, объяснить забыли. Вот и ждет ее либо сточная канава, куда труп скинут, либо рынок невольничий опять же. На востоке женщин-воинов ценят. А Светлана… Либо ее узнают, какой-нибудь князь насильно выдаст замуж за своего наследника и станет претендовать на корчевские земли, либо попадет в бордель. Больно уж красива да беззащитна.

– А если мужа себе найдет?

– Какого? В крестьянскую избу отдай ее – и месяца не проживет. Бояре же да князья на простолюдинках не женятся, а ежели узнают, кто она, – так это война.

– А может, батюшке ее вернуть? Дура девка из княжьего терема в лес сбежала. Вот уж точно, богатые да знатные часто с жиру бесятся.

– И что? Запрут ее опять в светлице, и на сей раз состарится она там. А Бориславе точно голову отрубят.

– Ну а нашу жизнь не выдержат они. Сами загнутся.

– Ты тоже не сразу привык, – парировал я. – А в девке что-то есть. Необычный она человек, и я хочу рассмотреть эту необычность.

Мы со Жданом проснулись рано. Девушки, как оказалось, еще раньше. Не сказать чтобы они хорошо отдохнули. Даже Борислава, несмотря на то как ее воспитывали, к походам и ночевкам на голой земле привычна не была. Что уж говорить об изнеженной княжне. Лица их осунулись, под глазами залегли мешки. И все же воительница с интересом смотрела на наши утренние упражнения. Где-то на середине – встала рядом и попробовала повторять. Длилось это недолго.

– Тьфу ты, пропасть! – выругалась она. – Как у вас это получается?

Я промолчал, а Ждан ответил:

– Со временем привыкаешь. Тело разрабатывается. Мне-то проще начинать было. Я отроком совсем был. А твое тело уже не такое гибкое.

– Я обучалась наравне с княжьими отроками! – тут же взорвалась она. – Любое воинское упражнение мне по плечу!

– Бешеная ты, – проворчал юноша, не прерывая движения. – А здесь терпение надобно.

Терпения Бориславе не хватало, это точно. Но попыток она не прекратила. Привычка к воинским упражнениям давала себя знать. Впрочем, это было потом.

Путь до Тихой Замути занял три дня. Когда местность вокруг потянулась обжитая, я начал внимательнее посматривать на княжну. Девушка вымоталась. Слишком тяжело дался ей этот поход. Я ждал, что она плюнет на все и пойдет прямиком к первой же боярской усадьбе. Слишком уж резкий переход от беззаботной жизни к такой, которая требует постоянного напряжения всех сил. Ждан, возможно, на это и надеялся, Борислава боялась. Светлана опасений не оправдала. Несколько взглядов на попавшиеся нам по пути рубленые терема, обнесенные высокими стенами, брошены были. Но сомнений я не уловил. Несмотря на все трудности, княжна отбросила беззаботное прошлое и на привале ушла вместе с Бориславой за хворостом для костра. Это был первый раз, когда она взялась за работу.

Тот же мыс, что и в прошлый раз, приютил нашу выросшую вдвое компанию. Ждан первым делом облазил его, чуть ли не на брюхе. В глазах его я видел отблески ностальгии. А когда он нашел несколько угольков от старого кострища, так и вовсе растрогался:

– Смотри, Искатель, от нашего костра осталось. Помнишь, как я тогда всему удивлялся?

Я лишь кивнул. Конечно, от нашего костра на самом деле ничего не сохранилось. Скорее всего, не так давно рыбаки останавливались на таком удобном месте. Но зачем это говорить? Ждан вернулся домой – и на какое-то время словно бы вновь стал тем самым босоногим мальчишкой, который промышлял кражами на базарах Тихой Замути.

Чуть попозже мы вытряхнули из карманов все деньги, пересчитали. На простенькую одежку девушкам и небольшой запас еды должно было хватить. Ждан тяжело вздохнул:

– Э-эх, снова в карманах ветер гулять будет? Искатель, наловишь рыбы? – вдруг резко сменил он тему. – Помнишь, какая у нас тогда знатная уха вышла. А я хмельного меда принесу. Отпразднуем пополнение.

– Ты уже не против того, чтобы они остались с нами?

– Знаешь, а ты прав оказался, – словно оправдываясь, пробормотал Ждан. – Есть что-то в этой девке. Ты посмотри, упертая, как я. А сегодня даже разъяснить кое-что попросила. Больно хочет твоим искусством овладеть. Не знаю, что тебе во всех нас, но мне с ней интересно. Правильные вопросы задает. Я сам над тем, что она спрашивает, месяцами бился.

Печальная улыбка мелькнула на моих губах. Я-то говорил ему о княжне, когда упомянул о чем-то необычном. Присел под деревом и задумался: а как это происходило у моего учителя? Так же? Как отбирал он всех нас? По каким признакам? Или случайно ткнул пальцем – мол, ты, ты и вон ты, будете моими учениками.

За этими мыслями не заметил, как Ждан ушел в город. Вернулись девушки. Я наловил рыбы. На костре забулькал котелок. После долгого пути и еды на ходу, всухомятку уха показалась особенно вкусной. Княжна сидела у костра, безучастная ко всему, просто отдыхала. Борислава пыталась сама воспроизвести часть приемов, которые подсмотрела у Ждана. Не сказать, чтобы у нее получалось, но нельзя же ждать результата в столь сложном деле уже через несколько дней. Пройдут долгие месяцы, прежде чем у нее начнет что-то выходить. Наконец она устала, села рядом со мной и некоторое время просто смотрела в огонь, а потом спросила:

– Кто ты такой, Искатель?

– Удивительно, как поздно ты задала этот вопрос, – усмехнулся я.

– Раньше времени не было. А вот сейчас я думаю, думаю – и не могу понять.