— Конечно, — заверила ее Кристен. — Отправляйся смело туда, куда тебе нужно. Мы же все одна семья.

— Я так люблю тебя, сестренка! — Лэсси бросилась обнимать ее, и Кристен, чуть не падая со стула, расхохоталась в ответ:

— И я тебя тоже, и я тебя тоже!

Возвращаться в клуб спустя столько лет было странно и даже дико. Все здесь изменилось — и в то же время, все было по-прежнему. Все в том же порядке стояли на парковке мотоциклы, все те же бетонные штыри торчали из земли, а металлическая крыша блестела на солнце, слепя глаза. Карри и Лысый переглянулись, но не нашли, что друг другу сказать, и молча переступили порог места, где провели все детство и большую часть своей жизни, а потом были преданы самыми близкими людьми и с позором изгнаны.

В столовой их уже ждали. Почти два десятка человек сидели или стояли вдоль длинной барной стойки — кто с коньяком, кто с пивом, кто с кофе. В углу, привязанные, сидели Лиам и трое его сторонников. Когда Лиам увидел старшего брата, глаза у него налились кровью, и все лицо перекосило от ненависти.

— Ты! — прорычал он, брызжа слюной и подаваясь в сторону вошедшего мужчины.

— Да, я, — ответил спокойно Карри, подходя ближе. — Здравствуй, брат.

21 глава

Большая часть действующих членов клуба сидели или стояли в полном молчании. Кто-то был искренне рад видеть Карри и Лысого, кто-то прятал свои истинные эмоции за маской спокойствия, но лишь немногие были откровенно недовольны. И больше всех, конечно, Лиам.

— Развяжите меня! — рыкнул он, когда Карри оказался на расстоянии вытянутой руки от него. — Я все еще президент клуба!

— Что ты за президент такой, стреляющий в своего первого помощника? — хмыкнул Карри, но подал знак Лебовски развязать младшего брата.

— А что на счет нас? — подал голос Шкурник.

— Неее, — протянул с усмешкой Элайджа. — Мы здесь никто, нам не положено вякать, пока большие братья делят между собой наследство умирающего папаши.

— Ваш папаша в больнице, кстати, — добавил Ян.

— Что с ним? — спросил Карри спокойно.

— Инсульт, — ответил мрачно Лиам. — Неужели твоя мамочка еще не сообщила? Может, она просто с горя снова напилась?

Карри сжал зубы, подавляя секундное желание врезать Лиаму по морде, но не стал доставлять ему такого удовольствия, и вместо этого сказал всем собравшимся:

— Нам с братом нужно поговорить. Оставьте нас, пожалуйста.

— А нам как прикажете уйти? — снова перебил его Шкурник, и Карри кивнул, чтобы остальных парней тоже развязали:

— Только следите за ними хорошенько, — добавил он.

— Можем запереть по спальням, — предложил Паук.

— Отличная идея, — согласился Карри.

— Эй, а наше мнение кому-нибудь интересно вообще? — возмутился Ян, но Карри покачал головой:

— В данный момент — не очень.

— Ну зашибись!

Паук подошел к Карри, чтобы наклониться к нему и прошептать в самое ухо:

— Ты бы поосторожнее с ними… ты еще не президент. Впереди выборы.

— Они все равно не проголосуют за меня, — возразил Карри громким шепотом, а Лиам, услышав это, тут же подтвердил:

— Это уж точно! У меня еще есть верные мне люди!

— Трое человек, — уточнил Карри. — Есть чем гордиться, брат.

Они наконец остались наедине, и Карри сел за барную стойку, чтобы налить себе бокал виски. Лиам садиться не собирался: он стоял на расстоянии двух метров от брата, боясь то ли его, то ли собственного желания дать ему в морду.

— Хочешь в мое кресло? — спросил он сквозь зубы.

— А тебе в нем еще не надоело? — ответил Карри вопросом на вопрос, наливая себе виски и делая первый глоток. — Корона не жмет?

Лиам не выдержал и расхохотался:

— Это у кого еще из нас корона?

— То есть, выжечь Лайнелу спину — это было нормально? Достойно президента?

— Тогда президентом был отец, — рыкнул Лиам, но Карри только рукой махнул:

— Да неважно… Потом и ты стал президентом, и все равно выжигал спины и Кверти, и Питерсу… За что? — Лиам молча скалился. — А развязать войну с «Гиенами» — это было нормально?

— Они напали на нас…

— Ты позволил больному отцу выгнать из дома Лэсси! Ты не уберег собственную мать!

— Я не собираюсь оправдываться перед тобой… Кто ты такой вообще теперь? Никто. Пустое место.

— А ты кто такой? — хмыкнул Карри. — Одиннадцать человек выразили тебе открытый протест. Акт недоверия. Это больше половины клуба. И это только те, кто заранее знал о восстании. Сколько еще человек присоединится к нам? И сколько останется на твоей стороне? Ради чего им оставаться? Что такого замечательного ты сделал, пока сидел в кресле своего отца, и деда, и прадеда? Что ты дал своим людям, кроме неопределенности и страха?

— Они могли бы уйти — и не ушли, — возразил Лиам.

— Не так-то просто уйти из своей семьи, — горько заметил Карри. — Даже если эта семья начинает гнить изнутри.

— Тем не менее, никто не сопротивлялся, пока не пришел ты и не взбаламутил воду.

— Я тоже так думал поначалу, — Карри кивнул. — Думал, они трусливо молчали, потому что боялись тебя…

— Или уважали, — добавил Лиам.

— Нееет, — Карри покачал головой. — Такого варианта я не рассматривал, прости. В любом случае, даже если они и поступили трусливо, кое-что они все-таки сделали. Они не сидели без дела эти четыре с лишним года.

— И что же они сделали? — фыркнул Лиам.

— Собрали целую папку компромата на «Гиен».

— Чтооо? — переспросил Лиам недоверчиво. — Да ты врешь!

Карри не стал переубеждать его. Он знал, что в глубине души Лиам понимает: это правда.

— Кроме того, — добавил Карри. — У нас есть компромат и на «Банду Альвареса».

— Так значит, он все-таки есть… Вот сука!

— Его собрал мой товарищ, пока я сидел в тюрьме. А Лысый бережно хранил все эти годы. Не стоило выжигать ему спину. Тогда, может быть,