Гримаса искривила лицо Помешкина. Он плотнее прижал к глазам бинокль, ухватил карандаш и погрузился в созерцание.

Что имел в виду автор Евангелия, когда писал: «Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный»? — иронически улыбаясь, размышлял я. Неужели за две тысячи лет ни один служитель церкви или просто мыслящий христианин не понял смысл этих простых слов, призывающих совершенствовать себя не столько духовно, сколько биологически и, прежде всего, даже физически?!

В этот самый момент перед моими глазами появился таинственный гость — профессор Кошмаров. Пунцовый нос очкарика, казалось, еще пуще побагровел. Но я не обратил на это никакого внимания. Меня интересовало другое: «Почему он вдруг появился? С чем опять пожаловал? Какую тему дискуссий начнет навязывать? У него всегда на уме что-нибудь странное».

— Ты, Петр Петрович, меня очень занимаешь, — начал профессор. — Я чрезвычайно увлечен важным национальным проектом — улучшением канской популяции. Но это главное направление исследования, о котором мы будем говорить позже. Чтобы подготовить качественное предложение, мне необходимо ввести тебя в некоторые детали, которые со временем лягут в основу моей концепции. Ты готов сотрудничать? В прошлом у нас неплохо получалось, и мы сделали первые шаги.

— Что ждет меня сегодня?

— Всего лишь свободная полемика. Как ты понимаешь Бога? Я-то появился после того, как услышал твой вопрос: что означают слова из Евангелия: «Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный»? Как насчет спора по этому вопросу? Готов?

— Пожалуйста!

— Разреши приступать?

— Не возражаю.

— Для начала хочется спросить: что такое Он вне Его нравственных требований, призывов и наставлений? Нет никаких шансов поговорить с Ним, никогда не удастся встретить Его, пустые надежды услышать Его голос, пожать руку, взглянуть на почерк, увидеть след стопы, почувствовать Его запах. Сделать это никто не в состоянии. Ведь невозможно прикоснуться к воздуху, а потому и к Святому Духу Небесному?

— Не к Духу! Господь — Богочеловек именовал Себя Сын Человеческий, — возразил я. — Ведь Он был существом, облеченным в человеческую плоть… Все христианство основано на догмате боговоплощения. Это краеугольный камень грандиозного сооружения, возводимого уже более двух тысяч лет. Не случайно Рождество Христово — рождение Господа на земле, рождение в образе Богомладенца, — величайший церковный праздник!

— Но как же тогда стать таким, как Он? Вопрос-то правильно был поставлен, — с хитрецой взглянул на меня профессор. — Как подтянуть себя за волосы, за уши до Его небесного уровня? Стать совершенным и идеальным? И кому тогда верить, кого почитать, если все станут, как Он, и ты сам ничем не будешь отличаться от Него? Нужно ли Вселенной такое множество Его подобий? А Он требует, чтобы мы стали такими же! Даже угрожает вечным адом… Или пойти от обратного, апофатического, постоянного отрицания: нет, Он не тот, и не Этот, и не Тот, и не вон Тот, и вовсе не Этот, и решительно не Тот, кого вы представили… Не надо Его искать, мы на таком низком уровне сознания находимся, что никогда не сможем Его услышать или с Ним встретиться. Но тогда как же стать таким совершенным, как Он? Если наше сознание не способно даже Его различить? Представить Его форму, место Его обитания, Его характер, язык общения. Как быть похожим на ничто, но в то же время на все абсолютно! Не значит ли это, что Господь приоткрылся нам раньше времени? Он не для нашего разума, а лишь для сигнала, что очень скоро нас заменит совершенно другое существо, которое способно будет понять Его и стать таким, как Он. Если Он есть Он, значит, Он субъект. Ну, а если Он есть субъект, то Он должен где-то находиться, где-то очень конкретно. Нельзя же предположить, что Он есть совершенно все! Тогда мы являемся микроскопической частью Его всего, а если мы часть Его, как же тогда мы сможем совершенствовать себя помимо Его самого? Совершенствуясь и становясь таким, как Он, разве сможем в этом случае сохранить Его самого? Не разрушим ли Его до основания? А если разрушим, то может ли Он об этом мечтать, более того, требовать с жесткими условиями наказания, чтобы вместо Его одного стали миллиарды таких, как Он? Нельзя же требовать от собственной родинки, мочки уха или клетки тела, чтобы она стала такой же, как я сам? Это полный абсурд!

«Абсурд лишь на первый взгляд, — мелькнуло у меня в голове. — Часть может быть соизмерима с целым. Об этом говорит не только мистика, но и современная наука. Вспомним о голографии. Церковь учит, что благодаря Таинству Святой Евхаристии в каждой частице Святых Даров — тела и крови Христовых — неизмеримо присутствует весь Христос, полнота Его Божественной благодати. Но нужно ли сейчас вступать в дискуссию? Нет-нет, не моя тема!»

— А если Он не тот, и не этот, и никакой вообще, то как мы все или я один должны стремиться стать такими же, как Он? — страстно продолжал очкарик. — Не тем, не этим и никаким вообще? Таким я могу стать лишь после полного истления, когда даже кости превратятся в земную пыль. В этом случае мои размышления наталкиваются на жуткий вывод: Он — это истлевшие мы. Может, поэтому нам никак не удается превозмочь смерть? Через нее мы становимся Им? Чем больше нас умирает, тем мощнее Он сам. Только в смерти мы становимся такими совершенными, как Он? Когда священные тексты призывают стать таким, как Он, нас предупреждают, чтобы мы сохранили в себе смертность, иначе Он не сможет быть совершенным, потому что Его совершенство создается массивом человеческого материала. Тогда получается, что Он не жизнь, а смерть! Создавая нас, Он по крупицам, по крохам, способен собирать серое вещество, чтобы обогащать и совершенствовать самого Себя. Выходит, что Господь существует со знаком минус… Получается, что наш незначительный разум, консолидируясь, совершенствует Его. Можно без греха считать, что мы есть материал, из которого лепится внеземная сила. Он создал нас как фабрику по выращиванию интеллекта. Из русских Он совершенствовал себя Гоголем, Достоевским, Чайковским, Толстым, Кандинским. Из немцев Он взял Канта, Бетховена, Шопенгауэра, Ницше, из французов отобрал Декарта, Сен-Симона, Гюго, Пруста, из итальянцев — Микеланджело, Леонардо да Винчи, Верди, Вивальди, Мариконе и так далее и так далее. Из миллиардов и миллиардов людей, то бишь из собственной цветочницы, Он берет несколько сотен ярчайших луковиц и продолжает собственное совершенствование. Конечно, можно услышать довольно глупый упрек: что-де можно взять у мертвого человека? Ха-ха! Он берет купаж спермы той конкретной луковицы, из которой произрастает гений, и имплантирует в Себя! Ведь она есть фабричный мутационный продукт, и тайну ее химической составляющей Он без особого труда способен обнаружить. Зачем же иначе Ему понадобилось производство человека? Цель-то какая? Создать Себе подобных? Но для чего? Если Он все! Чушь, чушь! А мотив должен быть! Да-да, именно так! Могу предположить, что мотивом явилась тяга Его к собственному совершенствованию. Если все имеет тенденцию к качественному росту, то и Он должен развиваться по восходящей. Ведь вся Вселенная постоянно растет, усложняет свою суть и формы, если мы все в Нем, то и Он должен быть в нас всех. Но если Он в нас всех, а это, кажется, бесспорно, то Он должен быть и в маковой головке, в том самом опийном молочке, без которого ты не можешь жить. А если это так, в чем не приходится сомневаться, то твои фантазии воспаленного кукнаром разума тоже работают на Его развитие. Конечно, едва заметное, с трудом определяемое, почти неуловимое, но каким-то самым мельчайшим, тайным пунктиком влияющее на Него или интересующее Его. Уверен, что все это именно так!