— Опять переоденетесь бродягой? — хмыкнула я.

— Нет, опять приглашу вас пообедать вместе. В очень милое заведение под названием «Кувшинка». Не думаю, что эта встреча насторожит ваших преследователей. Должен же я отчитываться о выполнении задания?

Признаться, я не поняла, отчего детектив не захотел отдать бумаги Тому, но решила, что ему виднее, как именно вести расследование и отчитываться перед заказчицей, потому и спорить не стала. О «Кувшинке» мне прежде слыхать не доводилось, так что льесс Купер объяснил, где искать ресторан, после чего попрощался и ушел, не забыв подволакивать ногу при ходьбе. А я вернулась в дом, терзаемая нехорошими предчувствиями. Слова Купера подтвердили догадки мьесси Корс: Льюис оказался непорядочным человеком. И я понятия не имела, во что этот тип втравил легкомысленного Питера. Судя по появлению в нашем городе Николаса Шелдона — или как там его настоящее имя — те странные события, что происходили вокруг меня, все-таки были связаны с задуманной Льюисом авантюрой. И для моего же собственного спокойствия важно разобраться с этим запутанным делом поскорее.

* * *

Николас Шелдон снова дал знать о себе уже на следующее утро. Я только-только отправила Тома и Дика в парк раздавать листовки, а Минни и Бетси — нарезать ингредиенты для пиццы под присмотром мьесси Корс, а сама занялась составлением подобия путевых листов для посыльных, как в дверь позвонили. Мне опять доставили букет, на сей раз пышных белых роз на длинных стеблях. Имелось и ещё одно отличие от предыдущих подношений — сегодня к букету прилагалась обернутая хрустящей кремовой бумагой и перевязанная шелковой лентой коробка шоколадных конфет. Раздосадованная, я позвала мьесси Корс:

— Уберите это куда-нибудь подальше! Спросите у помощниц, может, захотят забрать цветы себе. И отдайте им конфеты. Если Рита придет за заказом, можете угостить и ее.

Мьесси Корс покачала неодобрительно головой, но букет и конфеты унесла. А я накинула легкий плащ и направилась в ратушу. Погоди, льесс Николас Шелдон, скоро мы с детективом Купером выведем тебя на чистую воду!

Мьесс Тартон мне обрадовался, усадил в кресло и принялся возносить хвалебные оды моим чудо-пирогам. Но, услышав просьбу, помрачнел и забарабанил пальцами по столу.

— Разве посещения архива запрещены?

— Нет, льесса, но смотритель — на редкость неприятный тип. Скаредный выжига, если позволите так выразиться. Вам придется принести уйму справок с печатями, чтобы он согласился вас допустить к документам, или же…

Тут мьесс Тартон изобразил жест, хорошо известный мне по родному миру. Я мысленно усмехнулась. Интересно, а поговорку про «не подмажешь — не поедешь» здесь тоже придумали? Элайне ее слыхать не доводилось, но это ещё ни о чем не говорит. С некоторыми сторонами жизни бывшая монастырская воспитанница попросту не сталкивалась.

Я написала на клочке бумаги сумму и показала мьессу Тартону:

— Столько хватит?

— Как приятно иметь дело с понимающей льессой, — похвалил меня он. — Даже много. Хватит этому сквалыге и в два раза меньше. Подождите меня в коридоре, я мигом.

Он действительно быстро вернулся и жестом пригласил меня следовать за ним. По узкой неудобной лестнице мы спустились в подвал, холодный, но сухой.

— Вот, льесса, это смотритель архива мьесс Никтор. Мьесс — льесса Крейн. Она желает узнать о сделках, заключенных ее покойным супругом.

Мьесс Никтор, тощий, лысый, с крючковатым носом, сдержанно кивнул и скрипучим голосом произнес:

— Прошу вас, льесса.

К моему удивлению, мьесс Тартон не ушел, а последовал в хранилище за мной.

Внутри просторного помещения, заставленного огромными уродливыми шкафами, мьесс Никтор указал мне на кривоногий шаткий стул у обшарпанного стола.

— Подождите, льесса.

Затем заведующий подошел к одному из шкафов, вытащил позвякивающую связку ключей, распахнул створку и принялся перебирать корешки одинаковых коричневых папок.

— Крейн, — бормотал он себе под нос. — Кайл, Келвин, Кеттс… ага, вот и Крейн. Как звали вашего супруга, льесса?

— Питер.

Передо мной плюхнулась тоненькая папка. Я развязала тесемки и принялась изучать листы. Все сделки Питера были скрупулезно записаны в хронологическом порядке, и меня поразило то, сколько всякой ерунды успел накупить мой муж. Кое-что из приобретенного имущества он продал ещё до свадьбы с Элайной, еще часть — уже будучи женатым человеком. А все, что оставалось в его собственности, я и без того знала, поскольку не раз перебирала хранившиеся дома бумаги. Вот, например, несколько акций угольной компании — их я и сама собиралась продавать, только не знала, кому бы они могли понадобиться. Шахты давно уже стали убыточными, с тех пор, как примерно с десяток лет назад обнаружили крупное месторождение кристаллов, известных под названием «драконий огонь». Или вон та картина модного лет семь назад художника: его работы давно уже упали в цене. Небольшой домик в предгорье… а, нет, он уже сменил хозяина. Я долистала до конца, но ни одного упоминания о Шарн-Каймо не обнаружила. Более того, если верить архиву, за полгода до кончины Питер вообще ничего не покупал и не продавал. Разочарованная, я захлопнула папку.

— Спасибо, мьесс Никтор.

— Нашли, что искали, льесса? — участливо осведомился мьесс Тартон.

— Увы, но нет. Кажется… постойте-ка…

Я застыла, озаренная внезапной догадкой. Яркой вспышкой пронеслось воспоминание: письменный стол в кабинете, надоевшие до зубного скрежета документы. Я раскладываю их на две кучки, про себя обозванные безнадежными и перспективными. Последних намного, намного меньше. А вот в первую отправляется купчая на пай в каком-то мелком бюро, занимавшимся не то производством рогов и копыт, не то сортировкой прошлогодней брюквы. Эту сделку Питер заключил за две недели до гибели.

— Постойте-ка, — медленно повторила я, — здесь ведь не все страницы! Как минимум одна отсутствует! Последняя. Та самая, что меня интересует.

— Здесь должна быть ещё одна страница, — настойчиво проговорила я. — Последняя. Где она?

Мьесс Никтор откашлялся и сварливо проворчал:

— Не было никакой страницы. Что вы придумали себе, льесса?

От отчаяния я готова была заскулить. А еще лучше — вцепиться в тощие сутулые плечи смотрителя и потрясти его как следует. Чтобы вытрясти правду: куда он дел недостающий лист? В том, что без мьесса Никтора здесь не обошлось, я не сомневалась. Слишком уж старательно он изображал невозмутимость, хотя взгляд его метался из стороны в сторону, а на лбу, несмотря на царившую в архиве прохладу, выступили бисеринки пота. Да и руки мьесс сцепил в замок, видимо, чтобы его не выдала их дрожь.

— Это вы ее убрали? Почему?

— Что вы себе позволяете?

Голос мьесса Никтора сорвался на визг, и это окончательно убедило меня в правильности догадки. И не только меня.