А Николай вдруг поинтересовался:

– Сандро, а ты смог бы быть императором, вернее, сначала наследником?

Великий князь некоторое время молча смотрел в лицо кузена, потом покачал головой:

– Ники, ты поедешь в Кобург, увидишь Аликс, и все глупые мысли вылетят из головы сами по себе. Ты просто очарован Малей, но это пройдет. – Видя несогласие Николая, повторил с нажимом: – Пройдет!

Но еще до поездки в Кобург Николай решил сделать Матильде и себе подарок.

– У меня скоро день рождения.

Как он мог подумать, что она забыла?! Матильда лукаво улыбнулась:

– Я помню, завтра.

– Ты должна сделать мне подарок.

– Конечно, Ники. Только когда я вас увижу, Ваше Императорское Высочество? – Матильда постаралась, чтобы реверанс вышел по всем правилам.

– Завтра.

– Ники, ты заедешь завтра? Я буду счастлива.

– Заеду, и ты должна быть готова к небольшому приключению…

Больше ничего говорить не пожелал, назвал лишь время.

Матильда с трудом смогла успокоиться, это звучало так романтично – быть готовой к приключению. Куда они поедут? С Ники хоть на самый верх Адмиралтейского кораблика! И оттуда вниз, держась за руки. Почему-то казалось, что не упадут, а непременно полетят, будут долго-долго парить над городом.

Парить действительно пришлось. И приключение получилось отменным.

– Ники, что это?! – шепотом ужаснулась Матильда, когда Николай подвел ее к огромному воздушному шару.

Его глаза лукаво блестели.

– Ты боишься лестниц? Нет? Тогда давай руку и поднимайся в корзину, нас ждут.

Поднялась, но все же поинтересовалась:

– Кто ждет?

– Мои гости. У меня же день рождения.

– Где ждут?

– В Петергофе.

Ну да, все газеты полны описания подготовки дня рождения наследника именно в Петергофе.

– Балерина на дне рождения наследника? Что я там буду делать – танцевать?

– Нет, ты моя гостья. Мы придумаем тебе титул и фамилию. Какая тебе больше нравится?

Хотелось едко возразить, что своя собственная, но она сдержалась – не время спорить.

– Красинская.

– Прекрасно звучит – княгиня Красинская.

Может, он и понял бы, что фамилия произнесена не просто так, но канат отвязали, и шар начал движение.

Это было захватывающе – видеть город сверху, именно так, как ей хотелось в полете.

Двое ловких малых, управлявшихся с канатами шара, старательно делали вид, что пассажиров в корзине нет вовсе, как и их самих.

– Петергоф…

Что может быть прекрасней Петергофа в закатных лучах, когда купола и крыши еще горят золотом, а струи сотен фонтанов словно плавятся в последних лучах?

– Ники… – От восхищения у Матильды просто перехватило дыхание.

Императрица была возмущена, но виду не подавала, для возмущения повод имелся – Ники с утра куда-то пропал, оставив записку, что вернется к самому началу праздника. И вот теперь…

Мария Федоровна не могла поверить собственным глазам – на площадку между фонтанами чуть в стороне опустился большой воздушный шар, когда его подтянули пониже, из корзины выпрыгнул Ники и подставил руки, чтобы помочь сойти…

– Боже, он с ума сошел?! Притащить в Петергоф свою балерину! А если кто-то увидит?

Ники действительно помог Матильде спуститься, что-то приказал подоспевшему слуге, показывая на большую коробку, и увлек Матильду за собой между фонтанами к дворцу.

Они попали под струи шутих, потом брызги донесло просто ветром…

– Ники, нас не должны увидеть…

– В таком виде нет. Пойдем скорее.

В роскошной спальне Николай приказал Матильде:

– Подожди минутку, я сейчас вернусь. Пока сними свое мокрое платье.

Оставшись в комнате одна, Матильда послушно расстегнула и сбросила действительно залитое водой платье.

Она стояла с платьем в руках в полнейшей растерянности, не в силах сообразить, что же происходит, когда вторая дверь вдруг приоткрылась и… О боже, только не это!

– Ники! Папа́ и гости ждут тебя, чтобы поздравить. Поторопись, пожалуйста.

Растерянная Матильда не успела метнуться в сторону за дверь, все же попав на глаза императрице. Мария Федоровна поспешила прикрыть дверь так, чтобы не видеть пытавшуюся спрятаться за собственным платьем балерину.

– Надеюсь, наследник получил от вас то, что предполагалось, и отныне мы будем видеть вас только на сцене!

Это был не вопрос, а приказ! Мария Федоровна умела быть очень жесткой, если дело касалось репутации семьи.

Она не противилась знакомству сына с балериной, их дружбе, о которой уже болтал весь Петербург, даже покупке дома на Английском проспекте – молодому человеку нужно общество не только скучных чиновников, но и молодежи. Власов докладывал о вечерах, которые Ники и великие князья проводили в обществе сестер Кшесинских, у полковника имелся там агент. Ничего предосудительного, молодежь веселилась.

Но эта танцорка переступила границу дозволенного! Прибыть на праздник… Если ее кто-то увидит, завтра же пойдут разговоры о том, что Петергоф превратили в бордель. Боже, какой ужас!

Матильда все поняла с полуслова, она готова была провалиться сквозь пол и еще ниже, прямо в канал, ведущий к Финскому заливу, и плыть, пока не вынесет в море. Попасть на глаза не просто кому-то, а самой императрице, да еще в таком виде! Не иметь возможности поприветствовать Ее Императорское Величество!

– О-о-о… – застонала Матильда, пытаясь расправить платье, чтобы поскорей одеться.

Что делать – броситься вслед за императрицей с извинениями? Глупо в полуголом виде.

Раздумывать долго не пришлось. В комнате появился Ники с большой коробкой в руках, той самой, что прибыла с ними из Петербурга.

– Надевай. Поторопись, нас ждут, мама́ и папа́ будут недовольны.

– Ники, императрица уже недовольна. Она… она заглядывала сюда и увидела меня… вот в таком виде. Что делать?

Он оглядел несчастную Матильду с ног до головы и пожал плечами:

– Симпатичный вид. Надевай платье поскорей, я помогу застегнуть. Ты пойдешь со мной.

– Нет! Ты сошел с ума!

– Возможно, но сегодня я имею право. Поторопитесь, княгиня Красинская.

Придворный круг по настоянию Николая был на сей раз невелик. Цесаревичу пошли навстречу, собрались свои, хотя тоже получилось немало. Причина была и в болезни императора. Александр III действительно чувствовал себя и выглядел не лучшим образом. Невозможно без боли смотреть, как рослый, сильный человек, настоящий богатырь, который раньше спокойно гнул серебряные вилки одной рукой, теперь сидел в инвалидном кресле.