Под эти мысли, которые наконец сложились в какой-то логический ряд, Горелов уснул, удобно устроившись в просторном салоне джипа.

Москва

Проснулся Дмитрий в 18-00, как и запрограммировал себя.

Пересел на место водителя и вывел автомобиль на улицу с транспортным потоком. Через пятьдесят минут он подъехал к дому матери. Остановился перед въездом во двор, на небольшой площадке, где ранее, видимо, стояли мусорные контейнеры. Вызвал Яшкина:

— Влад?

— Здесь! Все спокойно. Я уже час тут, обошел округу, твой подъезд, закрыл чердак. Ничего подозрительного не заметил. Работай, Дима, я у соседнего дома, тебя и вход в подъезд наблюдаю.

— Добро!

Дмитрий набрал номер матери:

— Мама?

— Наконец-то! Мы с Ольгой полдня на чемоданах сидим.

— Смотри в окно. Как к подъезду подкатит джип темно-синего цвета, выходите, я на лестнице вас встречу.

— Хорошо!

Горелов медленно подъехал к дому, проехав чуть дальше нужного подъезда, включил задний ход, сдал прямо к дверям. Вышел из машины и вошел в подъезд. На третьем этаже они встретились. Дмитрий обнял мать и поздоровался с Ольгой, на секунду замешкавшись. Он помнил сестру друга этакой угловатой девчонкой, на которую особого внимания они с Костей не обращали, хотя та все время пыталась быть рядом с ребятами. А потом он влюбился в нее и был еще более груб с ней, хотя вел себя так против своей воли, лишь бы друг и местные ребята не прознали про его чувство и не засмеяли позорной в то время дразнилкой – «тили, тили тесто, жених и невеста!» Как давно это было! Сейчас же перед Гореловым стояла красивая женщина. И красота эта, какая-то скрытая, не показная, немного печальная, произвела на боевого майора сильное впечатление. Впервые за многие годы он растерялся, сказав первое, что пришло в голову:

— Как ты изменилась, Оля!

— Ты тоже! Настоящий мужчина, офицер, это по выправке видно, и шрамы на лице да волосы седые. Ты тоже изменился, Дима.

— Да… ну давайте ваши сумки, спускаемся, вы садитесь на заднее сиденье через дверь справа по ходу машины.

Женщины, выйдя из подъезда, сразу заняли указанные места в салоне. Дмитрий быстро уложил баулы в багажное отделение, сел за руль, выехал со двора.

— Влад! – сказал он в трубку сотового телефона. – Я пошел.

— Вижу, иду следом.

— Это что за Влад? – спросила мать. – Тот молодой человек, который вещи и продукты привозил?

— Да.

— А почему он нас сопровождает? За нами могут следить?

— Мам! Давай поговорим обо всем там, куда приедем, хорошо?

— Как скажешь, только не нравится мне все это.

Горелов промолчал.

Дмитрий вел машину уверенно. Автомобилем он управлял хорошо и легко обходил пробки на проспектах, находя объездные пути. Москву он знал как свои пять пальцев.

Одно мешало управлению. И этим фактором была… Ольга! Зеркало обзора салона было направлено на нее, и Горелов не мог удержаться, чтобы нет-нет, да не посмотреть на женщину, которая, что скрывать, с первого взгляда взволновала сердце майора. Оля тоже старалась не встречаться с взглядом Дмитрия, но и у нее это не получалось. Она ведь некогда, как ей, тогда еще двенадцатилетней девочке, казалось, любила его. Своей девичьей, невинной любовью. Столько времени прошло, она уже забыла, как выглядит ее детский кумир, и вот встреча, неожиданно всколыхнувшая в ней забытые чувства. И сейчас, встречаясь с его глазами, Оля ощущала, как какая-то теплая волна накрывает ее. Что это? На это и она, и боевой майор ответить вряд ли смогли бы. Но то, что между ними сразу возродилась прежняя взаимная симпатия, было очевидно. Даже для Елизаветы Владимировны, матери Дмитрия, со стороны наблюдавшей за детьми, каковыми она продолжала считать своего убеленного сединой сына и тем более младшую его на семь лет Олю. Эта симпатия была ей по душе. Оля – не надменная Галина, эта не предаст.

Войдя в квартиру подполковника, Елизавета Владимировна сразу же выдала целую очередь вопросов. Чья квартира? Надолго ли они здесь? Не будут ли хозяева в претензии и так далее…

— Мама! Будь как у себя дома! Эта квартира, как и машина, собственность моего командира. Он в курсе того, что произошло здесь, и сам предложил мне все это. Никто вас не потревожит, пока поживете здесь. И давайте меньше говорить, устраивайтесь, обживайте жилье.

— Ты сказал «поживете»? – мать внимательно следила за словами сына. – А ты?

И во взгляде Ольге вспыхнул тот же вопрос.

— А я буду решать вопросы, ради которых прибыл сюда, и жить в той квартире. Но все конкретно обговорим позже. Пока, как я сказал, устраивайтесь. Оля, покажи пример матери.

— Тетя Лиза, и правда, если нам тут жить какое-то время, давайте устраиваться.

Женщины начали выкладывать вещи, а Горелов прошел на кухню, вновь вызвал Яшкина:

— Влад?

— Все чисто, Дима.

— Спасибо!

— Не за что! Поехал я домой. Позвонишь завтра?

— Да, наверное.

— Ну, счастливо тебе, Дим!

Горелов положил сотовый телефон в карман, вышел в гостиную, сказал:

— Сегодня я проведу ночь с вами, поэтому машину на стоянку отгоню. Из продуктов купить чего?

— Да есть у нас все необходимое на первое время, – ответила мать.

— Понял, но отпуск обмыть надо? Ты что предпочитаешь, Оля?

— Да я, вообще-то, не пью.

— Значит, шампанское. Оно никому не повредит. А себе я, пожалуй, водочки возьму.

— Дима? – строго окликнула сына Елизавета Владимировна.

— Что, мам?

— И давно ты стал водочкой увлекаться?

— Ну вот тебе раз! Я могу хоть на один вечер расслабиться? Ты сама знаешь, какой из меня выпивоха. Могла бы и не спрашивать. Все, пошел я.

Дмитрий подъехал к стоянке.

Заметив его джип, охранник тут же опустил цепь и сбежал с журналом по лестнице к машине Горелова.

— Извините, не знаю, как вас звать, насчет места, что вы просили, вопрос решен. Оно ваше! Распишитесь, пожалуйста, о том, что сдаете джип под охрану.

— А эти трое, что ранее ставили там свою тачку, не возникали? – спросил Дмитрий, черкнув подпись в дежурном журнале.

— Кто же против вашего департамента возникнуть рискнет? Себе дороже выйдет! Договорился хозяин с ними по-мирному. Они согласились.

— Ну вот и хорошо! Мойка отсюда далеко?

— На что вам какая-то мойка? Любой охранник ночью, коль полтинник кинете, вам джип так отполирует, в любую погоду блестеть будет.