Он лежит на спине и так же, как и мама, невидяще смотрит в потолок.

Папа? Нет. Невозможно…

Незнакомец врывается в мою голову. Я встаю на ноги и бросаюсь на Гриро. Со всей силы бью ему по лицу, он падает. Запрыгиваю на него сверху и, отняв пистолет, приставляю его к голове Гриро. Без сожалений и немедля, нажимаю на курок.

Осечка.

Он выпустил всю обойму в папу…

Осечка.

Сильнейший удар прикладом по голове вырубает меня, и я падаю прямо на Гриро.

Майкл

Официальная часть приёма заканчивается. Документы о вступлении Креста и Хелл подписаны. Отныне наши города скреплены двухсторонним договором с Коалицией. Ничего не подозревающие люди расходятся по лужайке, тихая музыка становится громче. Примерно одна третья часть гостей уходит в огромный особняк, остальные гуляют по газону, безжалостно его топча.

Карту именно этой местности я изучал последние сутки. Я знаю каждую комнату в особняке, каждый закоулок огромного сада, но есть и то, что мне неизвестно наверняка. Комната, где хранится ядерное и информационное сердце Коалиции. Но именно от этой комнаты зависит исход сегодняшнего дня. Всего от одной комнаты зависят судьбы наших четырёх городов.

Обегаю взглядом самый богатый слой населения земли, ищу девушку в одежде официантки. Музыка и наигранный смех мешают мне сосредоточиться на определенном сердцебиении.

Среди толпы я не вижу Джил.

Чёрт возьми, где она?

Я точно знаю, что Джил видела нелепый спектакль Мишель под названием "поцелуй года". Я об этом ничего не знал, вплоть до момента, пока мы не вошли на территорию дома её детства. Огромный сад, особняк и несколько сотен гектаров земли принадлежат семье Родригез. Все важные мероприятия проходят именно на территории семьи Мишель. Такая незначительная деталь дала Хантеру огромный толчок для принятия множества решений.

Находясь в эпицентре «праздника», в очередной раз осматриваю лужайку и особняк.

–Нам нужно поговорить,– произносит отец Мишель, пытаясь немного расслабить удушающий его галстук.

Вот и сам Пабло. Тот, кто позарился на Хелл.

–О чём именно?– спрашивает девушка и ещё теснее прижимается ко мне.– О том, что тебе не удалось убить меня, или о моей скорой свадьбе?

В её голосе сквозит излишняя доля яда. Родригез смотрит на дочь так, словно хочет свернуть ей шею, и только после этого обнять.

Сегодня она поставила его в ступор. Он рассеян и растерян. К нему подходят люди, а он толком не может связать и пары слов, Родригез постоянно бросает косые взгляды на дочь, и не позволяет ей уйти достаточно далеко.

Он знает – Мишель опасна и непредсказуема.

–Обо всём,– отвечает он, разворачивается и движется в сторону особняка.

Его ещё пару раз останавливают, он что-то говорит и идёт дальше, слишком быстрым шагом для такого самоуверенного человека, как он. По словам Хантера, Родригез не только уверен в своих силах, но слишком себялюбив, а это уже глупо. Пока он пел себе дифирамбы, Хантер и Майкл подняли такое ополчение, что Коалиции и не снилось.

Нахожу в толпе Хантера, он утвердительно кивает, и мы с Мишель следуем за Пабло. Толпа вокруг нас даже не подозревает, что сейчас происходит самая что ни на есть настоящая смена власти. В захваченных ранее городах уже начались бунты, возможно, не все смогут побороть военную мощь, что там сосредоточена, но это явно ободрит захваченных и напугает захватчиков. Там будут смерть и кровь, слезы и потери, надежда и свобода. А здесь идёт осторожная и опасная игра.

–Вот видишь, мой план сработал,– говорит девушка и нервно улыбается.

Её рука на сгибе моего локтя дрожит.

План Мишель, а точнее – указание Хантера, состоял в том, чтобы заставить Родригеза увести нас в более уединённое место. Туда, где не так будут слышны крики.

Всю дорогу, что мы шли по тропинке, она говорила мне о том, чтоименномы должны сделать, чтобы Родригез клюнул и старался утащить не только Мишель, но и меня, сразу же после подписания документов.

Задача выполнена – Родригез попался на крючок.

Поднимаемся по ступеням в особняк, мой взгляд натыкается на Дона, Джил рядом с ним нет, хотя я сказал парню не спускать с неё глаз. Дон пожимает плечами и продолжает разносить напитки. Мы пересекаемся с ним у самого входа в особняк. Я беру один бокал и тихо спрашиваю:

–Где она?

Выпиваю содержимое, ожидая ответа. Но Дон просто отрицательно качает головой.

Он её потерял.

Ставлю пустой бокал на поднос, и мы продолжаем идти дальше, оставив позади официанта, которому я оторву голову, если с Джил что-то случится. Входим в одну из комнат, я закрываю дверь, и мы втроём оказываемся в относительной тишине. Музыка всё ещё слышна, но в комнате более тихо. Окон нет, как и других выходов. Отлично.

–Здравствуй,папочка,– последнее слово Мишель растягивает, но уже без улыбок и жеманства.

Её взгляд несет в себе всемирную обиду, а голос пропитан сарказмом.

–Мишель, ты же понимаешь, что сама связала мне руки? Я всю жизнь,– тут он запинается и отводит взгляд в сторону,– заботился о тебе.

Кажется, что самые банальные слова на свете ломают железную Мишель, она отступает на шаг назад, её рука взмывает ввысь и опускается чуть выше сердца. Девушка начинает быстро-быстро моргать, так, словно ей что-то попало в глаз, или она собирается разрыдаться.

Не время Мишель. Не сейчас.

–Это… не так,– шепчет она, взяв себя в руки.

–Так, даже несмотря на то, что ты мне не родная дочь, я принял тебя. Заботился, оберегал.

Мишель смеётся так громко и фальшиво, что уверен, будь кто-то за дверью, он бы отскочил в сторону. Мишель замолкает, подступает на шаг к Пабло и, щурясь, спрашивает:

–Я не заставляла тебя брать мою мать в жены, когда она была беременна от другого. Это твой выбор – не мой.

–Но я любил тебя как родную…

–Ты залезал ко мне в кровать, когда я была для этого слишком мала, тоже из-за заботы, из-за любви? Трогал меня так, как непозволительно касаться ребенка – это забота, любовь? То, что ты мне говорил, то, о чем ты мне лгал – это служило оберегом? От чего? Меня всю жизнь нужно было защищать от тебя! Но даже мать не смогла этого сделать… Значит, я сама себя защищу.

Вот чёрт!

Бросаю взгляд на Мишель, и в ней не остается ничего от той заносчивой девушки, что я знал. Она словно снова стала ребенком и встретилась со всеми кошмарами ещё раз.

Перевожу взгляд на Родригеза – он белый как лист бумаги.

–Мы не будем говорить об этом при посторонних,– быстро тараторит Пабло и бросает на меня мимолетный взгляд, потом снова возвращает его на Мишель.