Я возвращаюсь на место. Не знаю, что конкретно меня так бесит, но у меня прям говно внутри кипит!

— Ты же обещала со мной согласовывать! — Набрасываюсь я на Марту, которая излишне усердно следит за выступающими.

— А? Да… — Кивает она, не поворачиваясь ко мне. — Мы просто…

И то, что она двух слов связать не может, злит меня еще сильнее.

— Слышь, Левицкий! — Не выдерживает Дашка. — А что с тобой согласовывать? Ничего же нового. Мы просто расширяем ассортимент услуг.

Я поворачиваюсь к сцене. Качки с касками в руках как раз поднимают руки, демонстрируя свои бицепсы. Их кожа противно блестит. И я ощущаю, что меня вот-вот вырвет. Неприятное зрелище.

Но девчонки, будто не чувствуя отвращения, спешно сдвигаются к краю дивана, наблюдая за происходящим. Марта выдыхает, сдувая пряди, упавшие на лицо. Кажется, ей становится жарко.

— Хорошо. Пусть будут мужики, я не против. Но блин… — Мое лицо кривится. — Это-то кто? Они жопой крутят, как… как… Киркоров!

— Ты же сам телок отбирал для стриптиза? Сам. А теперь наша очередь! — Отмахивается Дашка. — Нам вот нравится, как мальчики двигаются.

Не знаю почему, но меня задевают ее слова. А еще сильнее задевает то, что они обе смотрят на сцену, как завороженные. Будто там не потные попугаи пляшут, а фейерверк в честь Дня Победы запускают.

— Вот это рельеф… — Дашка хватается за сердце.

Она смеется и обмахивает себя руками, подталкивая Марту локтем. Мне хочется, чтобы гаргулья пожала плечами или, ну, не знаю, поморщилась бы, встала и ушла, а вместо этого девушка улыбается, как смущенная гимназистка, и не отрывает взгляда от качков.

— Они пляшут как девки. — Цежу я сквозь зубы. Вытягиваю ноги, отворачиваюсь, зеваю, всем видом показывая, что зрелище ничего не стоит, но на меня никто не обращает внимания.

— Ой, а этот ничего… — Ласточкина снова подначивает Марту.

— Да у него сиськи больше, чем у тебя! — Брезгливо фыркаю я.

— Не завидуй, Левицкий! — Хихикает Дашка.

— Кто? Я? Чему завидовать? Думаешь, я хочу так дергаться и подметать волосами пол?

— Посмотри, какие у них тела! — Она, закусив губу, обрисовывает на себе крепкие мышцы и мощную грудь. — Во!

— Пф… — Хмыкаю я.

И инстинктивно выпрямляюсь, выпячивая грудную клетку вперед. Это они — мартышки перекачанные, а у меня того… самое то!

Но Марта гладит себя тыльной стороной ладони по пылающей щеке и сдавленно прокашливается. Я вижу, как она растерянно поправляет волосы, замечаю, как меняется ее поза, и это заставляет меня напрячься еще сильнее.

— Неплохо. Наверное. — Мнется девушка.

Она сидит на самом краешке дивана. Туфелька спала с пятки и качается на самом носке. Обвожу взглядом ее бедра и ноги, и впервые за всю свою жизнь вид женщины пробуждает во мне фантазии совсем иного рода. Я чувствую головокружение от того, что мечтаю не под юбку ей залезть, а полностью завладеть ее взглядом.

Хочу, чтобы она двигалась на мне, в моих объятиях, смотрела только на меня, принадлежала полностью только мне одному и хрипло произносила мое имя, кончая.

— Смотри, а тот светленький на тебя все поглядывает. — Шепчет Дашка ей на ухо.

Эти слова предназначаются не мне, но я их слышу.

И то, как Марта реагирует, меня обескураживает. Вместо того, чтобы отшутиться, она напрягается всем телом, рвано ловит ртом воздух и нервно облизывает губы. Это выглядит так сексуально и так невинно, что я раскаляюсь докрасна, как чертов уголек в печи.

В этот момент «пожарные» откладывают в сторону каски и, поглаживая себя по груди, опускают лямки. Хрясь! Они срывают с себя штаны одним резким движением.

— У-ух! — Хлопает в ладоши Дашка.

Мне хочется прибить ее. А еще лучше сдать ее с потрохами ее занудному Ярику. Наверняка, его не обрадует новость о том, что его девушка усидеть на месте не может при виде этих потных «танцовщиц»!

— Ну, ты точно ему понравилась, — смеется Ласточкина, — гляди, сюда идет.

— Да? — Марта хлопает глазами.

— Нет. — Морщусь я. — Они все какие-то деревянные. Не естественные. Не на что смотреть. Фу.

— Да брось! — качает головой Дашка.

— В моем клубе должно быть все самое лучшее, а это что? Так… Колхоз какой-то.

Подруга поворачивается ко мне и смеряет меня долгим, внимательным взглядом. Мне под ним ужасно неловко, сам не знаю отчего. Что она от меня, вообще, хочет? Что пытается во мне разглядеть? Но вместо ответа Ласточкина загадочно хмыкает и, улыбаясь, кивает.

— Что? — Спрашиваю я, когда она отворачивается.

— Ничего… — Еще загадочнее.

— Я говорю, эти парни не профессионалы!

— Да-да. — Продолжает улыбаться она с таким видом, будто прочла мои мысли.

В этот момент Марта приподнимает бровь и инстинктивно обнимает себя руками. Она как загипнотизированная следит за одним из танцоров, который приближается к ее диванчику. Он двигается, шлепая себя по заднице и поглаживая свое хозяйство через красные шортики.

— О, я бы ему засунула пару купюр в эти трусики, — хрипло бормочет Дашка. — У него там что? Железяка?

Марта кашляет, а я с неудовольствием замечаю, что у парня в трусах действительно притаился прибор таких размеров, с которыми ходить-то непросто, не то, что танцевать.

— Значит, по четвергам, да? — Пытаюсь я привлечь внимание Марты. — Тогда нужно будет сделать афиши, информационную рассылку…

Она кивает, как во сне. Но ко мне не поворачивается. Все ее внимание сосредоточено на качке, который поворачивается то одним боком, то другим, демонстрируя свои прелести и лаская пальцами соски.

«Да он, наверное, свернутый носок туда подсунул или банан…» — проносится у меня в голове. Но мысль о том, что Марта захочет это проверить, почему-то ударяет больно под дых. Какая мне разница? Да пусть делает, что хочет и с кем хочет! Но с каждым шагом танцора мое желание заслонить девушку от его вида только растет.

— Есть еще кандидаты? — Интересуюсь. — С этими, наверное, все ясно. Давайте следующих.

— Цыц! — Бросает Дашка.

А Марта, сосредоточенная на танце, изящным поворотом головы отбрасывает волосы с лица. Бах! Мое сердце сбивается с ритма и пропускает пару ударов.

— У-у-ух! — Свистит Ласточкина. — Иди сюда! Посмотрим, на что ты годишься, парниша!

И, когда стриптизер подходит к Марте вплотную, где-то в моей голове начинает все сильнее и громче звенеть ее свист. Я взвываю изнутри, как свисток гигантского чайника. А парень, ехидно улыбаясь, совершает своей мерзкой задницей непристойные движения, изображая половой акт. Его промежность трясется перед самым ее лицом. Неужели, он не видит, что ей неприятно?