В Индии Ауробиндо старается восполнить пробел в своем образовании, изучает культуру и искусство родной страны, ее историю и языки, читает древние тексты, труды общественных и религиозных деятелей, работы реформаторов, и прежде всего Вивекананды. Влияние идей последнего в этот период и позже ощущается постоянно. Его лекции и выступления обсуждаются в тайных кружках, руководимых А Гхошем, ближайшими сподвижниками которого становятся сестра Ниведита (Маргарет Нобл), ученица Вивекананды, и его брат Бхупендранатх Датта.

Не касаясь всего комплекса вопросов о воздействии Вивекананды на мировоззрение Ауробиндо Гхоша, отметим лишь один аспект этого воздействия. Речь идет о религиозно-реформаторских тенденциях, отразившихся в его политической доктрине.

Доктрина эта зачастую излагается на языке религиозных символов. В такие понятия, как «дхарма», «яджна», «мантра», вкладывается, светское содержание, и они используются в качестве терминологического оформления идей буржуазного национализма. В статьях и памфлетах, стихах и выступлениях этого периода Ауробиндо неизменно апеллирует к религии. Однако религия в его понимании это не традиционный комплекс догм, представлений и установлений и даже не та разновидность ее, которая сложилась в Индии в результате деятельности реформаторов предшествующего периода. Это некая духовная основа, объединяющая верующих и цементирующая их единство. Подобно Вивекананде, А Гхош исходит из ведантистских представлений о заложенных в каждом человеке потенциях божественной творческой силы, реализация коих заключается, по его мнению, в пробуждении национального самосознания. При этом понятие «нация» тоже получает религиозное толкование – «как воплощение одного из аспектов божественного начала».

Путь к раскрытию и выявлению на деле божественных потенций личности лежит, согласно А Гхошу, через самопожертвование и страдание (тема страдания будет впоследствии энергично подхвачена М.К Ганди) во имя полного раскрытия и выявления возможностей нации. И чувство патриотизма приобретает явную религиозную окраску. Любовь к Родине и поклонение Богу совмещаются, как совмещается в проповеди Ауробиндо Индия и богиня Кали (Дурга), Великая мать, культ которой весьма распространен в Бенгалии. «Только тогда, – писал он в 1907 г., – когда Родина предстает перед глазами и разумом как нечто большее, чем горсть земли или масса отдельных личностей, только тогда, когда она принимает форму великой Божественной и Материнской Силы… только тогда мелкие страхи и надежды исчезают во все поглощающей любви к Матери и в стремлении служить ей и только тогда рождается патриотизм, который творит чудеса и спасает обреченную нацию».

Экстатическая любовь к Богу подменяется у Ауробиндо Гхоша «радостью от того, что твоя кровь проливается за родину и свободу». Говоря о преданности своей стране, он прибегает к образу дерева, корнями которого служит почти физический восторг от прикосновения к родной почве, от ощущения ветра, дующего с индийских морей, от рек, стремящихся с индийских гор, от звуков индийской речи, музыки, стихов, от знакомых картин… обычаев, одежды, нашего индийского образа жизни». И продолжая это сравнение, он пишет (в статье, не попавшей в свое время в печать, но использованной против него во время суда 1908–1909 гг.): «Стволом этого дерева и его ветвями являются гордость нашим прошлым, боль за современное положение и вера в будущее. Плоды его – самопожертвование и деятельность на благо родины». Но живо дерево, заканчивает он, лишь постоянным чувством любви к Матери и непрерывным служением ей.

Не менее образно характеризует Ауробиндо английское колониальное иго, препятствующее развитию Индии (в частном письме, написанном в 1905 г.): «Кто-то воспринимает свою страну как нечто материальное – поля, равнины, леса, горы, реки: я воспринимаю свою родину как Мать, ей я приношу мою любовь, мои молитвы. Если на груди ее сидит вампир, готовый пить ее кровь, что должен делать ее сын?».

На этот вопрос А Гхош дал ясный ответ. Он рассматривал борьбу за освобождение Индии как религиозный долг каждого индийца. Его собственная роль в национально-освободительном движении в Индии в начале XX в. хорошо известна. В определенный период своей деятельности он мечтал о создании некоего духовного братства, члены которого – люди, ушедшие из «мира», – должны были посвятить себя патриотической деятельности (здесь любопытна трансформация в его учении, традиционного представления об аскетах). Более того, в своих утопических построениях об идеальном обществе будущего он видел «фабрики и заводы членов ордена, основываемые ими не ради извлечения прибылей, а для блага страны».

Как и Вивекананде, пробуждение национального сознания представлялось Ауробиндо Гхошу результатом необходимой переориентации религиозной активности, хотя следует отметить, что в отличие от Вивекананды, он выдвигал при этом весьма конкретные и достижимые задачи. Религия становилась своего рода каналом для проникновения в массы идей антиимпериалистической борьбы. При этом Ауробиндо как бы подменял традиционное содержание религии, считая, что национализм это и есть «ниспосланное богом» вероучение. По справедливому замечанию липецкого индолога А В. Райкова, «в условиях Индии невозможно было поднять выше идеологию национализма каким-либо иным способом».

Религия, которую на раннем этапе своей деятельности проповедовал А Гхош, имела целью не индивидуальное просветление, не освобождение от цепи перерождений, не спасение отдельного индивида, а содействие пробуждению национального самосознания. Он пытался придать ей жизнеутверждающий характер, чтобы религиозные идеи, а вернее политические идеи в религиозном обрамлении, способствовали духовному раскрепощению индийцев и мобилизации их на борьбу за независимость Индии. Все было подчинено у него задачам антиимпериалистической борьбы; задачи антифеодальные фактически не ставились.

Некоторые тенденции духовного развития Ауробиндо Гхоша, полностью проявившиеся в последующие годы, давали себя знать и в ранний период, хотя значение этих тенденций на данном этапе явно преувеличивается отдельными исследователями. Но важно отметить, что и после отхода от активной политической деятельности он практически не пересматривал и не подвергал осуждению принципы, которыми руководствовался тогда, когда играл столь заметную роль в индийском национально-освободительном движении.

Англичанамудалось осудить молодого поэта в 1908 году – и хотя Ауробиндо провел в тюрьме двенадцать месяцев, судя по новейшим изысканиям, следствие о многом даже и не догадывалось.

В тюрьме Ауробиндо не делал чернильниц из хлеба и не писал молоком письма на волю единомышленникам как его знаменитый современник – он полностью отдался занятиям йогой и философией, а также осмыслению получаемых им, по его словам, божественных откровений.

Так или иначе, когда в 1910 году его попытались судить во второй раз, того, прежнего Ауробиндо уже не было – он порвал со всеми организациями и с соратниками и начал писать очень многословные, тяжелые и большинству непонятные философские труды. Не было его еще и потому, что он ускользнул из британских лап, хотя и не покинул Индию, а перебрался во французские колониальные владения, на восточном берегу суб-континента, в местечко Путтучерри, как его называют теперь, или Пондишерри (ударение, естественно, на последнем слоге) – как называли его галлы и старшее поколение советских индологов и у меня нет никакого желания переучиваться.