– И вот что непонятно, – продолжил Родион, словно не обратив внимания, – зачем это прекрасной даме, да еще по жаре, тащиться так далеко – в участок, чтобы телефонировать подруге, когда дома преспокойно имеет телефонный аппарат?

– Я же сказала: испугалась.

– Понимаю. Но что происходит дальше? – карта была аккуратно свернута в трубочку. – Госпожа Делье устраивает истерику, тащит за собой чиновника сыскной полиции и городовых на квартиру подруги. Где благополучно обнаруживается два трупа. Зачем такая забота, хочется спросить?

– О, господи! – печально выдохнула Делье. – Вам бы, юноша, опыта набраться, а потом уже в полиции служить. Хорош защитник закона, нечего сказать... Ну, ничего...

– Так позвольте мне, серому, у вас опыта набраться, – сказал Ванзаров без тени шутки. – Позвольте научиться, как создавать себе алиби.

– Что вы такое говорите?

– Все исключительно просто. Около полудня госпожа Делье приходит поздравить госпожу Грановскую с именинами и приносит в подарок коробку ее любимых конфет. Дамы мило беседуют, Аврора под разговор съедает конфетку-другую. Добрая госпожа Делье угощает и славную горничную. Грановской становится дурно. Делье быстро откланивается, чтобы дверь горничная успела запереть, и неторопливо идет в участок. Там она телефонирует и проверяет: все мертвы. Можно поднимать тревогу. Свидетелей нет, дворник дома сам подыхает от жары, и ничего не помнит. А чтоб все выглядело натурально, заготовлен другой подарок – для отвода глаз: дневничок. Только вот не учли, что другой уже был подарен ранним визитером, точнее, мадам Хомяковой. Ни за что не поверю, чтобы дамы не условились, кто что дарит имениннице. Хотя это – логический вывод, а не улика. Ну, как?

Жена перспективного дипломата внимательно смотрела в лицо сыщику:

– Одного не пойму: для чего весь этот цирк? Что вы от меня хотите?

– Вы правы, – сказал Родион. – Прямых улик маловато. Присяжные могут быть очарованы вашей красотой и не поверят логике. Но пока пойдет следствие, мы поищем. И чего-нибудь найдем. Я не рассчитываю на пузырек от синильной кислоты у вас в доме, наверняка, спит на дне Фонтанки. Будет трудно, но я обещаю справиться. Ну, а пока прокурор подпишет санкцию на арест и вас переведут в крепость, где пребывают убийцы, посидите за решеткой тут, в участке. Мужу будет удобно передачи носить.

Ванзаров был горд проведенной атакой. Но жертва, вернее – убийца, которая должна была гневно возмущаться и бунтовать, все более слабея, и клонясь к неизбежному раскаянию с чистосердечным признанием, повела себя странно. Екатерина мило улыбнулась, и спросила:

– Признайтесь, вы шутите?

– Подпишите протокол допроса? – держась за остатки уверенности, спросил Родион.

– Какого допроса? Вы нагородили всякой чуши, а я должна с этим согласиться? – хорошенькая женщина начала закипать. – Согласиться с тем, что я убила лучшую подругу отравленными конфетами? У вас буйная фантазия, господин Ванзаров.

– Не хотите по-хорошему? Можно и по-другому, – Родион с решительным видом поднял лист бумаги, исписанный мелкими закорючками. – Ваша девичья фамилия Бравинская? Не отпирайтесь.

– И не подумаю, – сказала Делье. – Все сведения о родственниках дипломатов собраны в МИДе, вот, еще тайна. Наверняка телефонировали брату?

Юный сыщик не готов был к отпору, но, вытолкав из души растерянность, продолжил:

– До замужества вы успели закончить Бестужевские курсы и получить аттестат медицинской сестры. Знаете анатомию и как обращаться с хирургическим инструментом. У вас сильная и меткая рука врача.

Родиона наградили обидным смешком. Кажется, подозреваемая совсем не робела. Он продолжил натиск:

– Вчера вы соврали мне, что не узнали на фото господина Хомякова.

– Да, соврала. По какой статье меня за это осудят?.. Вот и молчите, юноша... А соврала, чтобы вы не лезли с дурацкими расспросами, мне было не до них. Это все?

– Разумеется, нет. Вы пытались убедить меня, что вам угрожает опасность. И даже предъявили таинственное послание. Я считаю, это – ложь. Вы сами изготовили три подобных бумажки. Первую подсунули в коробку конфет Грановской. Третью показали мне, чтобы убедить в своей невинности, а вторую – куда дели?

– Даже и не знаю, – со смехом ответила Делье.

– Вложили в нагрудный карман убитого вами Павла Хомякова!

Удар достиг цели. Екатерина Павловна часто заморгала и тихо спросила:

– Паша погиб?

– Дайте мне левую руку! – потребовал Ванзаров.

Дама протянула. На ощупь она была довольно слабой, но это не остановило сыщика:

– Вот этой самой рукой всадили шило в его сердце! О, это было хитро спланировано. Как сделать незаметной на улице красивую женщину? Ответ прост – переодеть мужчиной. Тогда и рукав нужный появится. Думаю, использовали платье мужа, вы и ростом с ним схожи. Конечно! Быстро переоделись, подкараулили Хомякова, спрятали шило в рукаве, подошли и ударили в самое сердце!

Произнеся вслух яростную тираду, Родион услышал сам себя и понял: совершена нелепая и глупейшая ошибка. Как же Делье смогла бы подкарауливать Павла на Невском проспекте? Для этого его пришлось бы выслеживать, филерить. При этом в жарком мужском костюме. Решительно невозможно.

– Если бы вы были чуть умнее, – тихо сказала жена дипломата, – то узнали, что после перелома у меня левая рука неправильно срослась, пальцы почти не двигаются. Это вам подтвердят доктора. Можете сами пощупать...

Родион не придумал ничего лучшего, как потрогать. Пальцы были тонки и холодны. Таким не то, что удар, цветок не удержать. Он мысленно обернулся на гору ерунды и глупости, которую нагородил, и на всю жизнь усвоил урок: поспешная логика – значительно хуже глупости. Она приводит к непоправимым ошибкам. Делье не могла убить Пашу физически. А раз так, то и записка в нагрудном кармане – не ее рук дело. И записка в коробке конфет – не она. Незыблемая конструкция версии рухнула карточным домиком. И погребла под развалинами Родиона. Он сам нанес себе оглушительное поражение. Все надо начинать сначала. Но перед этим как-то выкрутиться из нелепого положения.

– Что же касается дневника, то Аврора сама попросила такой подарок... И ни с кем я не сговаривалась...

Из сумочки появился фуляровый платочек, который утер набежавшие слезинки.

Ванзарову захотелось упасть на колени и просить прощения, но вместо этого сурово насупился и спросил:

– Это вы отправили записку Грановскому?

– Какую... еще... записку... – сквозь всхлипы спросило очарование. – Мало вам фантазий? Все не хотите увидеть простую истину: мне угрожает нешуточная опасность... Вот и Пашеньку, славного, убили. Неужели вам мало?

– Хомяков нес куда-то крысу в шляпной коробке. Но почему она бросилась именно на вас? – в последней отчаянной попытке спастись, вознесся голос юного сыщика.