– Никто.

– А мог кто-нибудь проникнуть без вашего ведома?

– Для этого нужен ключ. А ключ мадемуазель Уайт у меня. Он был при ней в момент смерти. Полиция вернула его мне.

– Кто-нибудь ведь мог сделать дубликат? – не отставал Флойд.

– В принципе да, но на ключе номер квартиры. Ни один уважающий себя мастер не возьмется делать дубликат без согласия домовладельца.

Бланшар впустил сыщиков в комнату. При дневном свете она выглядела больше и запущенней, но в остальном была точно такой же, какой Флойд ее помнил со вчерашнего вечера: забитой книгами, пластинками, журналами и газетами. Дверь на балкон была приотворена на дюйм для проветривания; прикрывающие ее тонкие гардины шевелились на сквозняке.

– Пожалуйста, не обижайтесь, но нам лучше работается без зрителей, – сообщил Флойд.

Бланшар задержался у двери, и Флойд подумал, что избавиться от него не удастся.

– Ну хорошо, – согласился все-таки старик. – Я предоставлю вам возможность поработать без посторонних глаз. Но пожалуйста, оставьте все в том же виде, в каком нашли.

– Именно это мы и сделаем, – пообещал Кюстин.

Он подождал, когда за стариком закроется дверь, и спросил:

– А что именно мы ищем?

– Я хочу знать, что она слушала по радио. Кстати, глянь, не околачивается ли старик поблизости.

Кюстин подошел к двери, приотворил ее и осмотрел коридор.

– Нет, слышно, как он спускается по лестнице. Хочешь, чтобы я проверил и соседей?

– Не нужно. Они, скорее всего, на работе.

Флойд опустился на колени перед огромным старым приемником. Сперва достал блокнот и проверил, не изменилось ли со вчерашнего дня положение стрелки настройки. Приемник нагрелся, полоска индикатора бледно засветилась. Когда стрелка поползла по диапазону, раздался лишь треск – ни музыки, ни голосов, ни кодированных сообщений.

– Может, сосед навоображал? – предположил Кюстин.

– Бланшар тоже упоминал радиошум. Вряд ли обоим независимо друг от друга вообразилось одно и то же.

– Значит, приемник испортился.

– Может, и в самом деле испортился. Посмотри-ка!

Кюстин опустился рядом с напарником и проследил за его взглядом.

– Флойд, это ковер. На удивление обычная вещь в квартирах.

– Олух, я на следы показываю, – буркнул Флойд, энергично тыча пальцем в две отметины на ковре, разделенные шириной приемника. – Не знаю, свежие они или нет. Я еще вчера подметил, что ковер примят, но тогда не понял простейшего.

– А теперь понял?

– Этот приемник оттаскивали от стены.

– Торопились, наверное. Очень неаккуратно.

– Вот именно! – Флойд хлопнул напарника по спине. – Глянем-ка, а?

– Не повредит.

– Проверь, закрыта ли дверь на задвижку. Не хотелось бы, чтобы старикашка внезапно зашел и увидел, как мы копаемся в приемнике. Еще подумает что-нибудь не то.

– Закрыто надежно, – заверил Кюстин, подергав дверь.

Вместе они оттащили приемник от стены, стараясь не оставить новых отметин на ковре. Устройство было очень тяжелым, и Флойд подумал, что без Кюстина пришлось бы повозиться.

– Глянь, – сказал Флойд, когда прибор уже стоял в полуметре от стены. – Три шурупа на полу, щепки. Шурупы просто выдирали из задней стенки. Зачем?

Кюстин заглянул через плечо друга, прижав к носу платок – поднялась туча пыли.

– Кто-то здесь уже покопался.

– Причем в спешке, – добавил Флойд, поворачивая фанерку, служившую задней стенкой приемника.

Та держалась на единственном шурупе.

– Чтобы вывинтить их, требовалось всего пять минут. Но у того, кто это сделал, не было времени искать отвертку. Должно быть, он сунул что-то в щель, отодрал стенку и увидел начинку прибора.

– Хорошо, что у меня есть отвертка, – заключил Кюстин и пошел за чемоданчиком.

Над каким бы делом ни работали партнеры, Кюстин всегда держал при себе рабочий набор взломщика.

– Попробуй ее вовсе снять, – посоветовал Флойд.

Кюстин отвинтил последний шуруп, и фанерный задник отпал, открыв нутро приемника.

– Интересно… мягко говоря, – только и сказал Флойд.

– Давай-ка повернем к свету, – предложил Кюстин. – Надо рассмотреть хорошенько.

Вдвоем они повернули устройство задней стороной к балконному окну. Луч утреннего света, золотя висящие в комнате пылинки, проник в прибор, осветив похожую на птичье гнездо скрутку проводов, мешанину радиоламп и эмалированных деталей. Почти все нутро деревянного ящика было плотно забито деталями, соединенными в узловатое, перепутанное, неимоверно сложное нечто.

– Я таких радиоприемников и не видывал никогда, – сделал вывод Кюстин. – Похоже на вывихнутый образчик современного искусства. Чтобы глянуть на такой, платишь огромные деньги, а потом стоишь, скребешь темя и изображаешь глубокую вдохновленность.

– Может, она все-таки шпионка?

– Но что это за штуковина? Для чего предназначалась?

Флойд выключил прибор, затем осторожно сунул палец в путаницу проводов, стараясь ничего не задеть. И тут же заметил: часть их болтается свободно. Оголенные металлические концы блестели, и на них, грубо выдранных, держались комочки припоя.

– По мне, тут полное безумие, – сказал он. – Но ты разбираешься в таких вещах лучше. Похоже на что-нибудь осмысленное?

– Зависит от того, что называть осмысленным. Я могу распознать большинство деталей. Скажем, вон конденсаторы… пара сопротивлений… стандартные радиаторы… а вот, похоже, переменный конденсатор настройки. Честно говоря, все детали обычные – но как плотно их напихали! Хватило бы на два десятка радиоприемников. – Кюстин улыбнулся и добавил: – Кроме деталей, конечно, необходима университетская степень по схемотехнике и навык обращения с паяльником.

– Может, и то и другое у нее было? В конце концов, если шпион осиливает сложный шифр, он и схемотехнике может научиться.

– И ты всерьез считаешь, что Сьюзен Уайт собрала это чудовище?

– Или она, или ее сообщники. Альтернативы я не вижу.

– Но зачем ей самодельное радио? Если она шпионка, разве не могла бы привезти оборудование с собой?

Флойд уже задавал себе этот вопрос, но не нашел ответа.

– Может, боялась разоблачения? – предположил он. – Легально попасть в страну можно только через таможню.

– У шпионов, по идее, всякие потайные отделения в багаже.

– Слишком большой риск. Лучше зашифрованный список покупок и инструкция по сборке.

Кюстин встал, прислонился к стене, задумчиво трогая усы.