– Ого-го, – ревел он, загоняя в угол дородную блондинку, на загорелом теле которой отчетливо проступали формы купальника, коего сейчас на ней не было. – Попалась, которая кусалась!

Барахтаясь, та попыталась поднырнуть под Мотыля, но была поймана за волосы и от неожиданности выпустила воздух, набранный в легкие. Резвясь, он обхватил ее своими толстыми ручищами, не позволяя высунуть голову на поверхность. Две девушки, оставшиеся не у дел, визгливо смеялись, радуясь, что на сей раз отдуваться за всех выпало подружке.

Дав жертве возможность глотнуть воздуха, гогочущий Мотыль вновь окунул ее с головой. Его возбуждение стремительно нарастало. Но в этот момент подал голос охранник по кличке Штопор.

– Александр Викторович, Александр Викторович! – кричал он. – Вам брат звонит. По мобильнику.

– Скажи ему, что я занят! – рявкнул Мотыль-младший, щипая барахтающуюся девушку за филейные части тела.

– Я сказал, – отозвался Штопор, – а он все равно требует. Говорит, если я вас не позову, он меня без потомства оставит.

– Я тебя сам без потомства оставлю, придурок!

– Ну Александр Викторович…

– Ладно, давай, – смилостивился Мотыль.

Отпустив задыхающуюся жертву, он подплыл к бортику бассейна и протянул мокрую руку. Оскальзываясь на мокром кафеле, Штопор подбежал к нему с мобильным телефоном. Мотыль с сожалением поглядел на уплывающую блондинку и приложил трубку к уху.

– Да, – сказал он. – Что стряслось?

– Стряслось, – молвил Сергей Викторович вместо приветствия.

Мотыль насупился. Эрекция стремительно пошла на убыль. Праздник души и тела был испорчен.

Сергей Викторович звонил из своего ресторанчика, прилепившегося возле центрального входа в спорткомплекс «Олимпийский». Днем, как, впрочем, и в любое другое время суток, здесь было малолюдно. Забредали в ресторан лишь случайные люди, не знавшие, что владелец заведения время от времени наведывается сюда со своей многочисленной свитой. Когда это происходило, зал превращался в растревоженный улей. Сновали туда-сюда крепкие молодые люди с рентгеновскими взглядами, по углам перетаптывались какие-то темные личности, официантки принимались бегать как угорелые, игнорируя призывы рядовых клиентов. Одним словом, и уют пропадал, и аппетит, и просто приятное расположение духа. Зато Сергей Викторович и его приближенные чувствовали себя здесь вольготно и уверенно, словно рыбы в воде. Мотыль-старший – кем-то вроде акулы. Остальные, в зависимости от ранга, – хищниками помельче, беззащитными толстолобиками или прилипалами.

Обедал Сергей Викторович за отдельным столиком, сбросив пиджак и деловито закатив рукава белой сорочки. Для затравки он угостился винегретом и отварным языком с хреном, затем деловито выхлебал тарелку грибного супа с гренками и тут же принялся за кролика в сметанном соусе, не забывая налегать на пирожки со всевозможными начинками. В отличие от младшего брата, толстым он не был, а скорее напоминал телосложением слегка располневшего тяжелоатлета.

Молодость Сергея Викторовича отбушевала, отцвела, прошла, как с белых яблонь дым. Его некогда пшеничного цвета челка приобрела пепельный оттенок и поредела. Белки глаз были постоянно розоватыми, хотя, в отличие от младшего брата, бассейн с хлорированной водой он не посещал. Сказывалось постоянное нервное напряжение и нездоровый образ жизни. Будучи человеком неглупым, Сергей Викторович Мотыль понимал, что утраченное здоровье не купишь ни за какие деньги, но менять привычки и режим не желал, а накапливающееся раздражение срывал на окружающих.

Те трое охранников, которые находились в зале, и те двое, что дежурили снаружи, успели познакомиться не только с крутым нравом шефа, но и с его тяжелой рукой. В те дни, когда глаза Мотыля-старшего бывали особенно красными, они старались держаться от него подальше, а выполнять приказы бросались наперегонки. По сути, были они при хозяине не телохранителями, а денщиками и адъютантами. Наблюдать за окружающей обстановкой им было некогда: они во все глаза следили за Мотылем, чтобы, не приведи господь, не пропустить какой-нибудь его повелительный или указующий жест.

Вот и сейчас, продолжая жевать пирожки, запивая их морсом, он щелкнул жирными пальцами, и в тот же миг один из его бойцов, носящий непрезентабельную кличку Суслик, оказался рядом, угодливо изогнув спину.

– Да, Сергей Викторович?

– Кузю позови, – жуя, проговорил Мотыль.

Получилось у него что-то смахивающее на «Пусю» или «Фусю», но Суслик, охранник бывалый и опытный, смекнул, что к чему, и побежал за директором ресторана Кузовицким. Не прошло и минуты, как он уже спешил обратно, слегка подталкивая в спину лысого толстячка в блестящем костюме.

– Выручку за неделю гони, – потребовал Сергей Викторович, подергиваясь от серии сытых отрыжек.

Кузовицкий запустил руку в карман и выложил на стол стопку купюр разного достоинства. Оценив ее толщину наметанным взглядом, Мотыль спросил:

– Двадцатник?

– Девятнадцать тысяч семьсот шестьдесят пять рублей, – отрапортовал директор ресторана.

– Мало, – сказал Мотыль.

Кузовицкий развел руками. Ресторан создавался и содержался не прибыли ради. Какой доход от кучки клиентов, заказывающих скромные обеды и ужины? Почти все деньги уходили на зарплату персонала и закупку продуктов. Но иметь свой собственный ресторан было престижно, а кроме того, полезно. Мотыль, по существу, обзавелся великолепной домашней кухней. А помимо здорового питания, к его услугам были молоденькие бабенки, работавшие в ресторане. Совершенно бесплатные. Спецобслуживание хозяина входило в их должностные обязанности. Они получали зарплату, и этого было довольно.

– Жанна где? – осведомился Сергей Викторович, зыркнув на двух официанток, перетаптывавшихся неподалеку на тот случай, если от них что-нибудь понадобится.

– Рассчиталась, – ответил Кузовицкий, вновь разводя руками.

Сергей Викторович раздраженно посмотрел на него.

– Что ты все руками размахиваешь? – спросил он. – Мух гоняешь?

– Никак нет, – по-военному отрапортовал Кузовицкий и попытался встать по стойке «смирно».

– Эта… – Сергей Викторович прищурился. – Которая в белых босоножках. Как ее?

– Яна.

– Яна. Скажи, чтобы вечером была на рабочем месте как штык. Я ужинать буду.

– Ждем-с, – откликнулся Кузовицкий на старорежимный манер, склоняя лысеющую голову.

– Ждите-с, – отмахнулся Сергей Викторович и сунул в рот сигарету.

Прикурить ему дал двухметровый детина по кличке Лом. Замешкавшийся Суслик проводил его злобным, полным зависти взглядом. Но очень скоро хозяину понадобились и его услуги.

– Соедини меня с Пашой, – сказал он Суслику, выкладывая на стол мобильник.

Пашой – с ударением на последнем слоге – звали начальника охраны. Говоря о нем, люди из команды Мотыля-старшего начинали понижать голос и опасливо озираться по сторонам. В свои сорок лет он сохранял великолепную физическую форму и был способен уложить в честном поединке любого из своих подчиненных, а то и двух-трех сразу. Но не за силу его боялись и уважали. Не за крутой нрав, не за былые подвиги, о которых до сих пор ходили легенды. Паша был дьявольски хитер и проницателен. Еще никому не удавалось обвести его вокруг пальца. Ходили слухи, что он обладает даром телепатии и умеет читать мысли. Разумеется, все понимали, что это чушь собачья, но в присутствии Паши старались думать о чем-нибудь нейтральном.