жизнь кочевавший со своими оленями между Русью и «датской стороной» (Норвегией), выпросил у нее отсрочку, чтобы найти ответ. Стал спрашивать у рода-племени: «К какой земле мне приложиться?» Внуки отвезли лопаря к Феодориту Кольскому. «Добро тебе и роду твоему сообщиться с Русью, приложиться к языкам Руси», – услышал старик от Феодорита. Когда опять пришла Смерть, он рассказал, в какой земле решил помереть. «Знал ты, лопин, с кем подумать! Кабы ты сдумал на Датскую сторону, то бы и род твой без имени остался, и твоя память в забвение пришла», – усмехнулась Смерть.

Те лопари, которых в XIX веке отрезало границей от России, давно сделались протестантами. Но память их всё же не совсем пришла в забвение. С 1992 года в Норвегии при Георгиевской часовне в Нейдене действует православный приход. И паломничают норвежские саамы к Борисоглебской церкви на Паз-реке. «Не может умереть лопарь, не помолившись у Бориса и Глеба», – говорят они.

Наверное, мало в России монастырей, схожих судьбой с Трифоно-Печенгским. Может быть, он один такой, не однажды умиравший и воскресавший, всяк раз на новом месте. С горсткой монахов он и сегодня – форпост русского духа на севере, в Русской Арктике. Трудно, скудно там живется у берегов Ледовитого океана. Но братия не унывает и совершает свой труд – молитву о всех и за вся.

ПРИТЧА О ГРЕХЕ И ПОКАЯНИИ. МОРСКИЕ СКИТАНИЯ ВАРЛААМА КЕРЕТСКОГО

В Евангелиях рассказано, как Сын Божий разговаривал с людьми с помощью иносказаний, удобных для понимания. «И поучал их много притчами» (Мф. 13: 3). В притчах Господних суть христианской веры, облеченная в метафору, дана ярко и «осязаемо» – лишь бы душа была открыта для восприятия. Но притча – слишком универсальный жанр, чтобы ограничиваться только Евангелиями. Бог рассказывает их нам от начала истории. Воцерковленные историки это знают: «Господь рассказывает человекам притчи о человеках и через человеков». Человеческие судьбы и их тайны – те же притчи Господни, только не словесные, как в Евангелиях, а бытийные, поведанные через людские жизни. Стоит в них всматриваться и понимать их смысл, потому что «кто имеет, тому дано будет и приумножится» (Мф. 13: 12) – кто разумеет, тому будет дана благодать для претворения разумения в веру и в дела веры.

В Житии северно-русского святого Варлаама Керетского притча настолько ярка и выразительна, что невозможно пройти мимо, не поразившись. Эта притча о грехе и покаянии, рассказанная четыре века назад, слишком необычна и даже страшна для обыденного человеческого сознания. Поэтому людская память предпочла предать ее полузабвению, исказить, раскромсать на фрагменты и обессмыслить, хотя покаянный подвиг этого человека проходил практически на виду у жителей Поморья и Кольского полуострова. Однако есть в этой притче нечто такое, что будоражит ум и воображение. С уровня Господня иносказания она просто перешла на более низкую ступень, в фольклорные жанры: в присловья, легенды, поморские песни-стáрины. Писатель Борис Шергин в середине прошлого века записал «Стáрину о Варлаамии Керетском», а в книгах авторов-путешественников XIX – начала XX века, описывавших те края, встречаются обрывки предания о Варлааме, на разные лады «обработанного» фольклором. История подвижника в них изувечена до совершенного отсутствия христианского смысла. Лишь недавно обнаруженный церковный «Канон преподобному Варлааму Керетскому», созданный в XVII веке, позволил узнать ключевые подробности жития святого и заново осмыслить.

Варлаам Керетский жил в XVI веке. Родиной его было село Кереть на берегу Кандалакшской губы (залива) Белого моря, а имя до монашеского пострига – Василий. В 1535 году его назначили приходским священником в Колу – маленькое рыбачье поселение на Ледовитом океане. Мурманский край тогда только начинал познавать христианство трудами просветителей – Феодорита Кольского и Трифона Печенгского. Северной нечисти, державшей в плену идолослужения местное население – саамов-лопарей, был нанесен лишь первый удар. У окрестных народов Лапландия пользовалась дурной славой как страна сильных колдунов – приемами колдовского общения с бесами владел чуть ли не каждый лопарь. Одно из многочисленных идольских капищ находилось на скале у Кольской губы, но ко времени служения в Коле иерея Василия оно, видимо, запустело. Предание гласит, что там поселился бес, который препятствовал рыбакам выходить в море, топил корабли. И крещеные поморы начали оставлять на скале продукты в качестве жертвы – только тогда бес пропускал их. Узнав об этом, кольский священник пришел на скалу и молитвами прогнал нечистого. А через несколько лет демон отомстил ему.

К тому времени отец Василий был переведен на приход в родную Кереть. Там всё и случилось. Нечистый вселился в жену священника, и тот решился на проведение чина изгнания беса. Во время обряда он, вовсе того не желая, нанес ей смертельную рану литургическим копием. Священник стал невольным убийцей собственной жены. Потрясенный своим преступлением, он отправился в Колу к духовному отцу – Феодориту Кольскому. На исповеди тот наложил на кающегося небывалую епитимью: взять из могилы гроб жены и идти с ним в море; оплакивать грех, плавая вокруг Кольского полуострова до тех пор, пока не истлеет мертвое тело.

Покаянное плавание в Белом и Баренцевом морях длилось три года – летом и зимой. Карбас (поморская лодка) стал для него плавучим «гробом», который, как надеялся отчаявшийся женоубийца, вскоре найдет свою могилу в море. Сильные шторма, подводные скалы, частые туманы… Белое море считается тяжелым для мореходства – в летний период. Зимой, когда ко всему этому добавляются полярная ночь и ледяные торосы, навигация практически невозможна. А если среди льдов плывет даже не большая промысловая ладья поморов, а маленькая лодка на веслах?

Но море не хотело хоронить в себе кающегося грешника. Оно лишь максимально затрудняло ему покаянный труд. Карбас женоубийцы всегда сопровождала непогода с туманом, дождем и встречный ветром. В Поморье доныне существуют присловья: «пошел, как Варлаам против ветра» и «Варлаамьева лодья пришла», когда с моря надвигается туман, а в северной Норвегии в этом случае говорят «русский поп жену привез».

В год он совершал 12 ходов – из Кандалакшской губы в Колу и обратно, около тысячи километров в один конец. 36 путей за три года – на веслах через волны, ветра и льды. При жесточайшем посте – употреблять рыбу ему было позволено лишь раз в год на Пасху. И всё это время перед глазами стоял гроб с тлеющим телом убитой жены.

А теперь посмотрим на это с притчевой стороны всей истории.

Изгнание демона со скалы-капища. Повелевая именем Божьим нечистым духам, человек тем самым участвует в божественной славе своего Творца, владыки всего тварного мира. Для этого участия и сопричастности Богу и были созданы невещественные духи и телесные человеки. Но часть духов отпала, вознамерившись стать на равных с Богом, и была низвержена с небес. Они возжелали себе божественных почестей, для чего научили людей языческим культам, идолопоклонству. Кольская история с бесом – это аллегория падения сатаны и его воинства. С неба их изгнали ангельские силы, а на земле то же самое совершает человек, сохранивший верность Богу, неподвластный самозванным «богам».

Беснование жены и убийство. Месть демона священнику – это иносказание об изначальной ненависти сатаны к человеку («Лукавый змей не терпяще зрети тя Богу предстояща» – из «Канона Варлааму») и о грехопадении людей, которых подтолкнул к этому нечистый дух. Первой он обманом соблазнил жену и через нее Адама, тем самым подвигнув обоих на самоубийственное деяние – падение из блаженного и бессмертного состояния в скорбное и смертное. Неизвестно, в чем именно выражалось беснование супруги священника. «Канон» говорит лишь, что она стала вести себя «соблазнительно» («Стáрина о Варлаамии Керетском», однако, передает классическую картину одержимости бесом). Кроме «соблазна» через жену в этой истории видны и другие составляющие грехопадения: нарушение человеком заповеди послушания и дьявольский обман. Приходской священник берется провести обряд изгнания нечистого духа из бесноватой, тогда как церковное правило запрещает это для белого, немонашеского духовенства. Он должен был везти жену в ближайший монастырь – в Соловецкий или в ту же Колу, где его духовник старец Феодорит уже основал свою обитель. Но он не сделал этого, понадеявшись на себя. В храме он приближается к жене с копием в руке, чтобы читать над ней молитвы, – но вдруг «с яростию» устремляется на нее и «поражает смертною язвою». Со стороны это выглядело как намеренное убийство. Изнутри, глазами священника, это был удар святым копием по бесу – очевидно, в тот миг нечистый дух показал себя, чтобы спровоцировать его ярость, «состояние аффекта», говоря нынешним языком.

Убийство мужем