Евангелие на якутском, «Краткая грамматика якутского языка», составленная Д. Хитровым, другие церковные книги. Летом 1859 года в кафедральном соборе Якутска прошла первая литургия на якутском. Очевидец события записал позднее: «Первые звуки якутского языка, на котором отправлялось решительно всё богослужение, казались удивительными для всех… Якутов до того тронуло это событие, что родоначальники их от лица всех своих собратий представили владыке Иннокентию покорнейшую просьбу, чтобы 19 июля навсегда было днем праздничным, потому что в этот день они первый раз услышали Божественное слово во храме на своем родном языке».

Столь же ярка звезда другого сибирского миссионера – апостола Алтая архимандрита Макария (Глухарева), основателя и первого начальника Алтайской духовной миссии. Знаменитый митрополит Московский Филарет (Дроздов), лично знавший его, видевший горение его духа, назвал Макария «романтическим миссионером». В истории Русской Церкви преподобный Макарий, кроме того, известен как один из первых переводчиков Ветхого Завета на современный русский язык.

Алтайская миссия, начавшая работу в 1830 году, обосновалась в Бийске. Сотрудникам ее приходилось заниматься разнообразной деятельностью среди алтайских племен: кроме катехизации и крещения, они обучали алтайцев земледелию, оказывали материальную и медицинскую помощь, учили детей и взрослых грамоте по первым учебникам грамматики, составленным в миссии. Залогом успешности проповеди святой Макарий считал переводы церковной литературы на местный язык и внес в это дело немалый вклад. Изучив несколько диалектов, он на основе кириллицы создал алтайскую азбуку. Ему принадлежит перевод на одно из основных местных наречий книг Нового и Ветхого Завета, катехизиса, молитвослова.

Одновременно архимандрит Макарий отводил огромную роль и русскому языку, который становился средством приобщения малоразвитых народов к русской православной цивилизации. Вот что он писал по этому поводу митрополиту Филарету: «Одно из важнейших дел, составляющих службу миссии, есть обучение новокрещеных инородцев грамоте не только природных наречий их, но и славянской и русской, потому что они призваны участвовать в общественном богослужении нашей Церкви, совершаемом на славянском языке, и потому что, вошедши в общение с народом русским в единой вере, для лучшего познания сей спасительной веры они должны искать общения с ним в самом языке русском…»

Достойным продолжателем его равноапостольных и филологических трудов стал другой Макарий (Невский), разделивший с основателем миссии звание просветителя Алтая. Подчас в их биографиях затруднительно определить точно, где кончается лингвистическая деятельность одного Макария и начинаются деяния другого: кажется, будто биографы смешивают языковое творчество обоих в одно неразделимое целое. Став сотрудником алтайской миссии в 1855 году, через 20 лет Макарий (Невский) возглавил ее, а в 1884 году был назначен епископом Бийским. С 1912 по 1917 год он являлся митрополитом Московским. Современник и свидетель его алтайского служения писал: «…Макарий снискал среди населения Алтая такую любовь, что был у них не только пастырем-учителем, но и судьею совести. А его духовные стихи знали там и до сих пор знают наизусть почти все дети. Этот неутомимый труженик 28 лет обогревал ниву православного просвещения на Алтае своею поэтическою душою, исполненною чувством глубокого благожелания». Среди его трудов: установление транскрипции алтайской письменности, перевод на алтайский язык и опубликование многих богослужебных книг, издание алтайской азбуки с параллельными текстами на русском, обустройство на Алтае школьного образования. Переводы делались очень тщательно. Как пишет современный биограф святителя Макария, он «чтобы найти и ввести в употребление новый термин, нередко специально отправлялся на несколько недель или месяцев в глухие места Алтая и после многих бесед с местными жителями, убедившись, что для выражения того или иного христианского понятия подходит, а для алтайцев понятно то, а не другое слово или выражение, принимал его к употреблению».

Конечно, создаваемые миссионерами национальные письменности не оставались неизменными. С течением времени, в XIX–XX веках, они менялись, переходили с кириллицы на латиницу и обратно, совершенствовались. На этой ниве подвизались и светские филологи, лингвисты, особенно в советское время. Зырянская и лопарская письменности, созданные Стефаном Пермским и Феодоритом Кольским, и вовсе растворились в веках, уступив место более «конкурентоспособной» русской. Как писал биограф преподобного Феодорита Кольского иеромонах Митрофан (Баданин), «сейчас, спустя многие столетия, с высоты исторического опыта можно, конечно, “указать” подвижникам прошлого на всю неперспективность увязывания задач христианского просвещения с созданием национальной письменности для малых народностей государства Российского. Письменность эта неизбежно оказывалась вытесненной из реальной приходской жизни» церковнославянским языком.

И тем не менее равноапостольное служение просветителей целых народов остается настоящим подвигом. Огромная заслуга российских апостолов христианства – создание из лоскутного одеяла многочисленных этносов крепкого цивилизационного сообщества «с названьем кратким Русь». Объединяющим началом служит именно русская культура с ее христианским фундаментом.

ПОДВИГИ И ЧУДЕСА СЕРАФИМА САРОВСКОГО

В XVIII веке жизнь нашей Церкви, лишенной патриарха и возглавленной светским Синодом, была регламентирована на манер чиновничьего учреждения. Изъятие церковных земель сделало ее нищенкой на содержании государства. Из более чем тысячи монастырей – цитаделей веры – сохранилась всего треть. Духовенство утратило силу нравственного авторитета. Народ с недоверием смотрел на казенную, подневольную Церковь и уходил в раскол, в секты. Дворянство повлеклось к антихристианским учениям и прямому безбожию. Развращались нравы… Это была катастрофа.

И вот будто в ответ на внешние притеснения в сокровенных церковных глубинах прорастают семена духовного возрождения. Кое-где в монастырях стал утверждаться дух древнего строгого подвижничества. А с 1820-х годов трудами московского митрополита Филарета (Дроздова) ширилась просветительская работа Церкви, улучшалось духовное образование, раскрутилось во всю мощь христианское миссионерство на иноверческих окраинах империи. Церковь постепенно возвращала себе доброе имя и высокий статус. Зародилась традиция старчества – когда умудренный подвижник руководил духовной жизнью множества мирян. В XIX веке старчество оказало могучее влияние на русскую творческую элиту. Таким старцем-учителем был и Серафим Саровский…

«Бог же творил немало чудес руками Павла», – рассказывает книга Деяния святых апостолов об апостоле Павле (Деян. 19: 11). Чудо – то, что меняет наши представления о реальности, дополняя их осознанием бытия иного мира, где действуют совсем другие правила. Чудо входит в земную действительность, меняя ее естество, нарушая физические законы. И есть окна, через которые можно одним глазком заглянуть туда, в иную реальность. Таким окошком становится христианский святой, человек, исполнивший евангельскую заповедь «будьте совершенны как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5: 48) – ставший преподобным, то есть подобным Богу. В более узком значении словом «преподобный» называют святых монашеского звания, «ангельского чина».

Преподобному Серафиму Саровскому дано было стать не просто окошком иного бытия, а целой витриной.

Уподобление Творцу – подвиг, который изначально задан человеку Богом. Подвиг во всех смыслах этого слова: и как деяние сверх обыденного, и как героическая борьба, и как по-движение, духовное путешествие в стремлении к Небесам. Ставки здесь очень высоки, и потому подвиг богоуподобления стократ труднее всех двенадцати подвигов Геракла. Подвижника на его пути ждут гораздо более страшные порождения преисподней, чем те, которых побеждал Геракл, и намного более тяжелые испытания, в сравнении с которыми путешествие этого античного героя в царство мертвых и одоление там трехглавого пса Цербера – просто легкое развлечение. Потому что главное чудовище живет в самом человеке. Это его, говоря по-церковному, удобонаклонность ко злу, склонность человеческой натуры падать во грех и даже не замечать этого. К тому же внутренний дракон, живущий в каждом, никогда не остается один – его всю жизнь сопровождают, как прилипалы, своры падших духов, дающие ему силу.

Преподобный Серафим Саровский (как и Сергий Радонежский) – бриллиант русского и всемирного православного иночества. «Он уже на земле жил как бы на Небе», – сказал про него один из биографов. И это было засвидетельствовано о нем самой Божьей Матерью, которая являлась Серафиму много раз: «Сей – от рода нашего!» – то есть небесного, святого. Но в то время, когда эти слова были сказаны, они еще не были вполне осуществленной реальностью, а стали обетованием, пророчеством молодому послушнику Саровского монастыря Прохору, родом из курских купцов. (Мирское его имя Прохор Исидорович Мошнин, родился в 1754 году.) Впереди было прохождение подвигов